Клуб. Грохочет музыка. Толпа народа, но я чувствую, что он тут. Рядом. Спайк.
Не смотря на то что я пришла сюда с друзьями, мне неуютно, тревожно.
Я, как завороженная иду наверх, поднимаюсь по лестнице. Там темно и почти никого нет.
Смерть с запахом виски и кожи, тот, кого я не смогу убить никогда.
Он возникает словно не откуда, его руки на моей талии, губы в опасной близости от шеи, шепот обжигает.
— Ты живёшь среди теней, так же как и я. Смотри на них, они счастливы. А ты?
Этот голос сводит с ума, проникает под кожу, так же, как и умелые руки под юбку, пальцы касаются белья, и я блаженно закрываю глаза, поддаваясь на эти ласки.
Мои друзья внизу, я с ним в тени и мне хорошо.
Это так опасно и сладко… Так неправильно и ненормально. Но я не могу иначе…
И все, что случилось потом, снова провернуло рычаг и стало слишком поздно. Виноваты по сути, три идиота, отравляющие мою жизнь, а может быть это должно было произойти? Как катализатор.

Переулок. Он, снова спасает меня от самой себя, и он снова прав. И от этой правды темнеет в глазах. Их застилает красной пеленой ненависти и отчаяния, отрицания и непонимания.

— Я не твоя девочка! Я никогда не буду твоей девочкой!
Удар за ударом, удар за ударом… У него уже разбита губа и заплыл глаз. Я перестаю контролировать свои эмоции, и снова и снова причиняю ему боль. Пока его лицо не становится вампирским, меня не смущает даже это, я продолжаю выплескивать все это на него, совершенно не понимая, за что. Ведь он хотел, как лучше.
В отличии от моих друзей. Как всегда.

— У тебя нет души, в тебе нет ничего хорошего, ничего чистого.
Слезы текут по щекам, а я продолжаю… Его вампирское лицо меняется и становится человеческим, я отступаю и прижимаю руки к груди.

«Боже мой, прости меня, прости меня за все.»
Мои глаза расширяются, возле бардюра лужа, в отражении, я вижу свое лицо и ужас застывший на нем. Нет, нет… Нет!

— Ты всегда причиняешь боль тем, кого любишь? Хриплый голос.
Он на асфальте, распят в свете фонаря у моих ног. Что я наделала? Я неправильная.
Бежать…бежать без оглядки, чтобы не видеть этого лица, этих глаз. От этой разрушительной правды о нас.
Прости меня за это, Уильям… прости.
«Причиняешь боль тем, кого любишь… Тем кого любишь». Нет, я не люблю его, нет только не его. Нет, это убьет меня, но почему же мне так плохо сейчас? Почему, от этих слов хочется разорвать грудную клетку? Я не могу его любить.

Дом, впереди мой дом и я надеюсь, что никого не будет, что они все куда-то ушли, уехали. Что Ксандр у Ани, Уиллоу в библиотеке или с Джайлзом, а Донни у подруг. Смотрит какое-нибудь романтическое кино, где нет таких токсичных отношений, где пары танцуют под музыку или целуются под дождем.

— О Господи, Баффи, что случилось? — Тара распахивает дверь моего дома, и смотрит на меня своими огромными глазами, я отталкиваю ее и оставливаюсь в центре гостиной дрожа, как от холода.
Через пару минут, мы сидим друг на против друга, меня все еще бьёт мелкая дрожь и не опускают мысли о том, кого я оставила в том переулке.

— Что со мной? Тара, скажи мне! — Хватаю ее за руки, от чего она вздрагивает. Мой крик эхом раздается по пустому дому.

— С тобой все нормально, абсолютно. Да, твое возвращение повлияло на тебя только частично, но ты прежняя Баффи. У тебя просто очень непростой период в жизни. — Она улыбается и берет мои холодные ладони в свои, от нее веет теплом и светом. Я плачу, не переставая.
Голос этой девушки, ласковый, как у мамы, плотину прорывает, и слова льются нескончаемым потоком. Я рассказываю ей все, о Спайке, о нас. Что ни одна живая душа не должна знать. Особенно друзья.

Да, что это за друзья, такие перед которыми стыдно? Глупости, несправедливость.
Но пусть будет так. Как же хорошо, что в доме этим вечером мы одни.

— Я никому не скажу. Обещаю. — Кивает ведьма. Она в шоке, смятении, только что ей доверили тайну, разрушительную и грязную. В ее глазах блестят слезы. Сколько силы ей понадобится, чтобы вынести все то, что я сейчас положила на ее плечи. Именно она, стала свидетелем моего падения в пропасть. Свидетелем моей истерики и безумия.
У моего безумия голубые глаза и бархатный голос, мое персональное безумие способно унять любую бурю во мне… Он, не Ангел. Он, совсем другой.

— Тара, я же …Он это тот, кого я должна убивать. Но в то же время, я что-то чувствую к нему. Почему я не могу остановиться, почему я снова и снова впускаю его?
Я не должна позволять ему такое, но это невозможно.
И боже, как я ненавижу себя за свою слабость.

— Ты любишь его? — Она то ли спрашивает, то ли утверждает, я чувствую себя маленькой девочкой, стоящей перед доброй феей. — Он сделал много хорошего и он любит тебя.
Снова правда, бьющая наотмашь. Снова меня тыкают носом, история повторяется. Драма, боль, я и вампир.
Слова словно на высшем суде, мой приговор.

— Ох, Тара, чтоже я наделала? Я должна пойти к нему, должна извиниться. Я …Я люблю его. Я так сильно люблю его, что причиняю ему боль.
У него нет души, он монстр, он …Тот, кто нужен мне сейчас, всегда. Не оправдывай меня. Пожалуйста не оправдывай нас.
Я рыдаю в голос, уткнувшись в ее колени. Выпуская боль, его и свою.
Она ещё долго будет гладить меня по голове и успокаивать, будет говорить о нас, и о нем самое хорошее. Что придет время и я все скажу ему. Что все образуется.
Тара Маклэй святая, мир ее не заслуживает, мы ее не заслуживаем.

Тара, милая, понимающая все Тара.
Когда слезы высыхают, она проводит меня до комнаты, и наступит очередная, бессонная ночь, и не помогут травы и чай. Она еще немного посидит со мной и уйдет. На тумбочке будет дымиться палочка с благовониями.

Закрывая глаза, я буду видеть его красивое лицо, и тут же вампирскую маску, я буду таять в его руках, и тут же отталкивать, избивая до кровавого месива. От такого не избавиться, такому нет оправдания.
Отчаянно борясь с этим, я вскакиваю и срываюсь в ночь.
Бегу не разбирая дороги, я знаю ее наизусть, чтобы замереть перед входом на кладбище.
Сердце гулко стучит, бьёт по ребрам, барабанным перепонкам. Я знаю, что он обязательно услышит этот звук. Кроме меня, больше никто не осмеливается приходить сюда ночью.

Прощения. Я пришла, чтобы попросить прощения.
Я боюсь просыпаться по утрам, я так хочу, чтобы не наступил вечер.
Потому что снова упаду в эту пропасть безумия. И это падение нужно прервать.

Шаг за шагом, я иду к склепу, и понимаю, что если снова распахну дверь, то обратной дороги не будет.
Конечно, он знает, что я здесь. И ждёт.
Останавливаюсь в двух шагах от двери и сердце стучит быстрее.
Иди же, открой ее и посмотри ему в глаза. Расскажи, как не права и как тебе больно из-за этого. Расскажи все то, что говорила Таре захлебываясь слезами! — кричит мой внутренний голос.
Я стою прислонившись к дереву и молчу. Потому, что это всегда сложно, сказать «прости»

***

«Я не твоя девочка! Я никогда не буду твоей девочкой!»
Удар за ударом и отчаяние в ее голосе. А на что я вообще надеялся? Идиот несчастный. Какое право я имел быть с ней?

Мертвые вещи не имеют права на чувства, на понимание и любовь. Да это и не любовь даже, это взаимное уничтожение, унижение.
В какой-то момент, я действительно подумал, что нужен ей. Она сказала, что иногда я ей нравлюсь. Это дало надежду.
Я почти стал героем для Баффи Саммерс.

Подумал, что смогу быть тем, кому можно доверять, кого можно полюбить, или хотя бы попытаться.
Я позволил себе слабость, блажь…быть вампиром, которого полюбит Баффи Саммерс.
Я не Ангел, и даже не Райли. Я Спайк.
Нет, я идиот Уилли, которого отвергли, растоптали и смешали с грязью.

Да, я нужен, чтобы она почувствовала себя живой, так вот, она ожила, а я в очередной раз умер под ее гневным взглядом, под жестокостью слов и болью ударов. Почему она вообще подумала, что способна на убийство человека, почему поверила кому-то, а не мне? Я же знаю, я все знаю, что эти три дебила что-то сделали с ней. Это не в первый раз.

«У тебя нет души, в тебе нет ничего хорошего, ничего чистого!».
Ничего хорошего, только боль, только покорность и желание. А как же, мое обещание защищать до конца света? А как же, слова, когда стонешь и извиваешься подо мной? Выходит, забыла. Что ж, давай, Баффи Саммерс выплесни на мне свое горе, злость и отчаяние, ты привыкла.
А мне нравится. Ненормальный мазохист. Мне нравится боль. Ты права.

Ничего чистого, потому что я пыль, под ее ногами.
Твоей чистоты хватает на нас обоих, твоего света сполна хватает на двоих, вот только жаль, что ты этого не видишь.
Что произошло? Почему ты убежала?

«Ты всегда причиняешь боль тем кого любишь?»
Зачем я задал ей этот вопрос? И снова все испортил, но что я увидел, что? Страх, словно Баффи увидела саму смерть. Ужас, когда она вздохнула или всхлипнула, все ещё занося руку для удара.
Ее трясло так, что я всерьез испугался. Я готов был вскочить и скинуть ее с себя, чтобы тут же прижать и обнять на столько крепко, чтобы она была со мной. Во мне.
Чтобы била и кричала на весь переулок. Но была со мной.
В эту минуту, я увидел не истребительницу, а напуганную девчонку, загнанного зверька, увидел ее настоящее чувство.
И о боже мой, мне самому стало страшно.

А потом она побежала. У меня не было даже сил, на то, чтобы остановить. Я просто упал под свет фонаря, как безумный улыбаясь и плача.
«Причиняешь боль тем, кого любишь…»
Она испугалась, что любит меня? Испугалась сама себя, что действительно сможет когда-то полюбить такого как я? Бездушного монстра.
Она не права, она забыла, в тот вечер перед ее смертью я сказал, что она видит меня не только монстром но и мужчиной. Впустив меня в дом.

И вот теперь, я дошел, точнее доковылял, до склепа рухнув в кресло и швынув в угол изодранную рубашку. Надо будет найти другую, позже.

Я ждал.
Глупо, но ждал, когда же она вернётся.
Потому что скоро наступит наше время, где я могу сделать ее чуточку счастливее, подарив ей всего себя. Не смотря на то, что она не посмотрит на меня.
Она никогда не смотрит на меня во время нашей встречи.

Быть может, сегодня все изменится.

***

Она пришла через несколько часов, почти под утро.
Я слышал гулкий стук ее сердца, и медленные шаги.
Я накинул рубашку и закурил. Даже стакан с кровью убрал в холодильник. И раны затянулись.
Ждал.

Если она распахнёт эту дверь, обратной дороги не будет.
Я больше не позволю ей и себе это падение в пропасть.
Остановилась. Молчит.
В углу склепа работает приемник, какая-то группа поет про любовь и спасение. Все бы так было, легко и просто, как по нотам, как по тексту песни.
Я тоже подхожу к двери, не смея даже дотронуться до ручки. Выключаю радио и наступает тишина.
— Я знаю, что ты здесь.
В подтверждение моих слов, она вздыхает и касается рукой в перчатке, двери с другой стороны.
— Если я войду, я просто…
Она не договаривает, я слышу печаль в ее тихом голосе. Она плакала, много и долго.
— Тогда не входи.
Зажмуриваюсь и утыкаюсь лбом в дверь, я почему-то уверен, что ее рука как раз там, где сейчас моя. Зеркально. Синхронно.
— Прости меня.
Так коротко и ясно. Руки чешутся опустить ручку двери. Но это должно быть нашим обоюдным желанием.
— Ты же знаешь, что я всегда прощу тебя. Ты, такая какая есть, Баффи Саммерс. И не смей из-за меня реветь.
Она, сползает по двери и вздыхает, откинув голову. Я сажусь так же. Фактически, мы сидим спина к спине.
— Я устала, Спайк. Мне так плохо. Если ты сейчас меня впустишь будет ещё хуже.
— Тогда, зачем ты здесь?
— Я уже попросила прощения… Мне правда жаль, ты пытался найти выход и у тебя получилось. Ты спас меня от того, в чём я не виновата.
— И это все?
Минутное молчание, слышу, как она прикрывает глаза, дышит на ладони в перчатках. Да, сегодня вечером похолодало.
— Я не смогла заснуть. Мне даже чай на травах не помог. Я не смогу смотреть тебе в глаза.
— Я ждал, когда ты придешь.
Говорю, смотря в потолк, представляя, как она, сейчас смотрит в ночное небо.
— Я хочу, чтобы ты вошла. Ты ничего не испортишь. Я все понимаю. Хуже, чем есть уже не будет.
— Спайк…
Слышу, как она поднимается и стряхивает пыль с пальто. Стисиваю зубы, почти рычу, ударяя кулаком по каменному полу склепа.
— Баффи…
Тишина, три, две, одна секунда.
— Я, наверное пойду.
Ее рука снова касается двери, теперь я слышу, как Баффи касается лбом дерева, и металла ручки рукой…
Голос у нее дрожит, то ли от холода, то ли адреналин, нервы, а у меня дрожат руки, отсчитываю ещё десять секунд и рванув ручку на себя, распахиваю дверь.

Да, почти утро, видна полоска рассвета, совсем тонкая, белая. Меня окутывает туман и холод.
Прислушиваюсь к тишине, какая бывает только перед рассветом. И слышу шаги. Быстрые.
Ушла.
Догнать или нет. Схватить и наплевав на все прижать к себе. Слишком романтично и совсем не про нас.
Ей нужно время. Я буквально ощущал ее внутреннюю борьбу, каких усилий ей стоило придти ко мне. Наши странные, опасные отношения не должны быть безумием в которое мы оба падаем с головокружительной скоростью. Но сам факт, что она пришла…говорит о многом.

Она сказала, что у меня нет души. Что ж, если она хочет…