Баффи курит, глубоко затягиваясь.
Это непривычно. И странно.
Та Баффи, которую он знал, не курила.
Баффи наливает себе виски, предварительно отобрав у него бутылку. А потом она пьет – залпом, даже не поморщившись.
И это странно. Очень.
Та Баффи, которую он знал, не любила излишние возлияния и не умела пить.
Баффи раздает приказы пробегающим мимо истребительницам и бойцам Инициативы сухим, злым голосом, не дающим даже возможности возразить.
В этом есть что-то знакомое, но недостаточно для того, чтобы это не казалось странным.
Та Баффи, которую он знал…
О… Давно пора понять, что она не та Баффи, которую он знал.
– Как муж? – сглотнув, спрашивает он.
Они сидят в выбитом оконном проеме. Первый этаж. Удобно контролировать тех, кто пробегает мимо них по улице. Баффи этим пользуется. Его приставили к ней, чтобы не лезла куда не надо перед битвой. Так сказал Ксандр, а Уиллоу только мрачно поморщилась и как-то безнадежно похлопала его по плечу.
– Мертв.
Ответ Баффи короток, тих и спокоен. Вот только пальцы, держащие стакан, дрожат.
– Дон?
Надо продолжать говорить. Ему велели разозлить ее, чтобы она хоть немного, но выпустила пар, а не сунулась в завтрашнее пекло с желанием побыстрее сдохнуть, забрав с собой всех, кого можно.
– Жива.
Баффи затягивается, откинув голову назад. Сигаретный дым выпускает через ноздри. Это выглядит совсем уж странно. Он отбирает у нее сигарету и затягивается сам, с наслаждением чувствуя, как горячий дым пронизывает каждую холодную, мертвую альвеолу его легких.
– И все?
Баффи усмехается, наклоняется вперед, заглядывает в его глаза и на одном дыхании выдает:
– Дон сейчас сидит в очень безопасном бункере, где до нее не доберутся представители демонической диаспоры, мечтающие заполучить личный источник почти безграничной магической энергии. Вопросы?
Она смотрит насмешливо, будто считает, что сейчас он просто не сможет придумать что-то еще.
– А твоя дочь?
Да. Точно. Ударить по больному месту. Уилл предупредила – на крайний случай. Ксандр посоветовал просто заткнуться и не спрашивать. Он решил по-своему. Баффи делает резкий рывок вперед, впечатывает его плечами в стену, смотрит в глаза, но не находит то, что ищет, и спрашивает, сглотнув:
– Не знаешь, да?
Ее голос надломленный, хриплый. Он почти готов извиниться, но Баффи отпускает его и, хрипло хохотнув, продолжает:
– Она погибла.
Он хочет оправдаться, сказать, что не знал, но легендарная Та Самая Истребительница его просто не слышит, продолжая говорить:
– Тот район был безопасен. Я лично зачищала его. Проверила все подвалы. Нашла самый лучший, самый безопасный угол, где можно было спрятать детей и Дон. Мы тогда прорывались с боем. Мой… муж… Был мертв. Он умер за три дня до этого. И я жила только ради моей малышки. Я выбрала самый тихий, самый безопасный уголок, где точно нет демонов…
Она замолкает, а потом выдыхает с улыбкой:
– Бомба.
Молчание. Он молчит. Ждет, когда она заговорит. И Баффи продолжает спокойно, с легкой, безмятежной улыбкой, при взгляде на которую мурашки бегут по его спине. Она говорит так, словно все произнесенное ею очевидно, просто и почти смешно:
– Они знали, что я выбираю для нашего детсада из малышни, подобранной нами в ходе войны. Они нашли несколько мест. Заложили там снаряды. А потом подорвали. Демоны сражались человеческим оружием…
Баффи возвращается на свое место в оконном проеме, внимательно глядит вниз на опустевшую улицу, заваленную стеклом из выбитых окон и осколками кирпича.
– Мы привели детей, а сами отправились патрулировать. Дон осталась с малышами. Дети всегда любили ее, тянулись к ней. А потом был взрыв. Я бежала. Надеялась… Но я знала, что все уже кончено. Сердечко моей малышки перестало биться почти сразу. Дон тогда перебило позвоночник. Погибло пятнадцать малышей из нашего детсада. И я снова была сильной. Я говорила детям, какие они храбрые, как я рада, что они живы. Я шутила!.. И укладывала малышей спать, зная, что мне придется хоронить дочь так же, как я хоронила мужа…
Она поднимает голову, смотрит горьким взглядом на него. Но слез нет. Она не плачет. Просто улыбается как-то снисходительно, словно смотрит на невероятного глупца, на которого даже обижаться грешно. Он вздрагивает. Почти тянется к ней, чтобы утешить, но она его снова опережает, начиная расстегивать все многочисленные ремешки.
– Что?.. Что ты делаешь?..
Она поднимает на него недоуменный взгляд и удивленно замечает:
– Как же? Сейчас ты предложишь все забыть в твоих объятьях. Знаешь, обычно я отказываюсь. Но сейчас не прочь. Было бы неплохо хорошо трахнуться напоследок!
– Баффи! – Он хватает ее за плечи, сжимает тонкие косточки, с ненавистью понимает, что она не отбивается, и хорошенько встряхивает: – Что с тобой?! Ты не похожа на себя!
– А кто сейчас похож на себя?! – Она отталкивает его. Он пытается снова сжать ее плечи, но уже через секунду оказывается на полу с каблуком ее военного ботинка на своем горле. – Кто сейчас похож на себя?! После того, как мир лишился магии, демоны пытаются убить всех защитников рода людского! Они проводят ритуалы на крови. Тысячи людей умирают, чтобы позволить Старшим Партнерам пробиться в этот мир. И в этом виноват ты. – Каблук нажимает сильнее. Его пальцы вцепляются в ее ногу, но там и остаются в якобы бессильной попытке убрать этот ботинок с его горла. – В этом виноваты мы. Я уничтожила Семя магии. Уничтожила всю магию в этом гребанном мире! Оборвала все связи с другими измерениями! А потом начала жить заново. Я влюбилась в… него. Снова. Он предложил мне весь мир, а я отказалась, чтобы забрать его самого. Я любила его. Я боролась с зомпирами. Я узнала, что жду его ребенка… Я родила дочь. Нашу дочь. Его дочь… А потом пришел ты! И попросил помощи. А за тобой пришли демоны. Они шли по твоему следу.
Баффи убирает каблук с его горла и отходит к оконному проему. Она обхватывает себя за плечи и продолжает говорить быстро, зло, уверенно, словно тысячи раз произносила эти слова. А ему остается только встать за ее спиной и слушать.
– Я видела, что может случиться с этим миром. И я всегда была слишком Истребительницей, чтобы отказаться вести за собой тех, кто мог хоть что-то противостоять демонам. Мой муж встал рядом. А ты ушел. А потом они умерли. Мой муж. Моя дочь. И не осталось ничего. И тогда ты вернулся. Для чего? Чтобы сказать, что теперь мы сможем вести людей за собой вместе? Быть спасителями, да?
Баффи не смотрит на него. Он кладет свои ладони на ее плечи, и она не сбрасывает их. Объятье. Не страстное. Нет. Словно большой и сильный взрослый обнимает маленького ребенка, видевшего войну, но еще надеющегося на мир.
– Ты ни разу не назвала имен. Как их звали? Как звали твою дочь? Как звали твоего мужа? Назови! Назови их имена…
Его тихие слова рушат все. Она напрягается, пытается вырваться из его рук. А потом обмякает и тихо, быстро шепчет со слезами в голосе:
– Мерси… И Спайк…
А потом она плачет – тихо, но очень горько. А он сидит рядом и гладит ее по спине. Долго. Почти до рассвета, который не различим сейчас из-за туч. Когда солнце всходит, Баффи утирает последние слезы, смотрит на него и тихо говорит:
– Спасибо, что выслушал, Ангел.
Она поднимается, проверяет все пряжки, ремешки и шнуровки. Делает пару наклонов вперед, назад и в стороны, тянется вверх. Он улыбается, поднимается на ноги, готовится сказать ей, как он рад, что она его не распылила, как ждет их совместной работы, как предвкушает будущее... Но Баффи снова его опережает:
– Ангел… Это… Ничего из этого… – Она встряхивает головой и достает из кармана пачку сигарет. – Это не значит, что я простила тебя. Мой муж и моя дочь мертвы. И их кровь на твоих руках. Ты пришел к нам в дом за помощью. Ты виновен в их смерти. Я, конечно, тоже. Но тебя я виню сильней. И если мы выживем в этой войне… Если мы сможем победить демонов… Не попадайся мне на глаза. Убью.
Она разворачивается к нему спиной и уходит, закуривая.
Та Баффи, которую он знал, не курила.
Та Баффи, которую он знал, не пила.
Та Баффи, которую он знал, не смотрела на него с холодной ненавистью в глазах.
Та Баффи, которую он знал, не потеряла тех, кого любила больше всего на свете.
Та Баффи, которую он знал, никогда не вернется.
Кто виноват? Демоны?.. Спайк?.. Уиллоу?.. Ксандр?..
Ночь. Баффи и Спайк. Сонная маленькая Мерси. И тихий рассказ о том, что только они могут помочь в битве Добра и Зла. Складка между бровей Истребительницы. Упрямое выражение на лице Спайка. Сонное зевание Мерси, вцепившейся в блузку мамы. Тогда она еще была Той Баффи.
Кто виноват в том, что перед ним никогда не появится больше та Баффи, которую он знал?
Ангел знал. И не хотел знать. Он хотел уйти и забыть. Спасти этот чертов мир, заслужить еще один шанс!..
– Кеннеди! Не стой столбом! Уиллоу нужна помощь в размещении раненых! Через час отправляемся пополнять запасы! Не смотри на Ксандра! Я знаю, что он твой парень, а Уиллоу – твоя бывшая, хотя как вы до этого докатились, ума не приложу! Быстро взяла ноги в руки и отправилась помогать Уиллоу! И да. Ангел. Кто-нибудь, умоляю, скажите ему чем-нибудь заняться. Хорошо?
…И увидеть еще хоть раз ту Баффи, которая не ненавидела его…