Сентябрь 1998 года
Глава 1
Во дворе замка все казалось золотым. Солнечные лучи пронизывали пыль, которую подняли в воздух воины, только недавно закончившие здесь свои ежедневные боевые упражнения. Наступая и отступая, занося и отражая удары, они раз за разом пересекали площадку; наконец, тела их покрылись потом, а руки отяжелели настолько, что уже отказывались повиноваться. И только тогда, уставшие, но довольные, они прервали свою тренировку.
По опустевшему двору легкой походкой шла светловолосая девушка - Баффи Саммерс. Казалось, она еще слышит выкрики бойцов: торжествующие возгласы победителей, яростные проклятия побежденных. Замок Саннидейл оставался таким же, каким был всегда, словно она и не покидала родной дом на два долгих года. Но нет, не все здесь по-прежнему, думала она, минуя раскидистый каштан в задней части двора.
Во главе воинов-защитников, только что покинувших ристалище, стоял не ее отец, так как он уже не был могучим и быстрым воителем, каким она помнила его с детских лет. Воинами Саннидейла командовал Александр Харрис. Ее сестра Корделия — средняя из трех сестер — вышла за него замуж перед самым отъездом Баффи, и, хотя отец еще был здесь главой, Баффи опасалась, что в любой момент положение может измениться.
В замке в этот момент присутствовал жених и самой младшей сестры, Дон. Их свадьба должна была состояться всего через пару дней. И все же Баффи подсказывала интуиция, что отец не отдаст правление замком ни одному из зятьёв, так как не высоко ценит достоинства обоих мужчин.
По направлению к главной башне, в которой располагалась парадная зала, неспешно и величественно шествовали две дамы. В одной из них Баффи узнала свою среднюю сестру Корделию, вторая была ей незнакома. Сама не замечая, того блондинка напряглась, а ее лицо, которое несколько мгновений назад было ясным, слегка омрачилось. Уже начали прибывать гости, приглашенные на свадьбу, некоторые приезжали издалека. Вид Корделии красноречиво свидетельствовал, что она намерена выступать перед гостями в качестве полновластной хозяйки замка. В семействе Саммерс из поколения в поколения рождались потенциальные истребительницы, и даже некоторые становились ими. На сей раз честь быть потенциалкой выпала Корделии. И хотя она пока еще не стала полновластной обладательницей сверхъестественной силы, а может никогда и не станет, ведь таких девушек по всему миру тысячи, гордячка жутко хвасталась этим и считала, что все обязаны ползать перед ней на коленях, уже заранее вымаливая для себя защиту от демонов и прочей нечисти. Все заботы о размещении гостей и другие хозяйственные хлопоты были предусмотрительно скинуты на хрупкие плечи Баффи, сама же Корделия считала, что должна развлекать вновь прибывших. Брюнетка встретила Баффи не слишком приветливо, и вначале это больно задело последнюю. Было очевидно, что возвращение Элизабет не доставило удовольствия ни Коделии, ни ее муженьку Харрису.
Баффи вздохнула, твердо решив не обращать внимания на дурное настроение сестры. Неподдельная радость, с которой встретила ее Донни, компенсировала прохладный прием Корди. Если бы не письмо Донни, в котором младшая сестренка отчаянно просила о помощи в приготовлениях к свадьбе, Баффи до сих пор бы находилась в Риме при Ковене ведьм, где магическое искусство познавала ее лучшая подруга - Уиллоу Розенберг. Как же не хватало девушке энергии и позитива жизнерадостной Уилл! Юная ведьма была рыженькой, как солнышко, и сама не осознавая того, вносила свет и радость в жизнь других людей. Баффи безумно любила подругу и сейчас страшно тосковала по ней. И все-таки она была рада, что вернулась домой. Взглядом девушка обводила двор, узнавая знакомые уголки и примечая каждую, самую незначительную перемену. В Саннидейле таится что-то особенное, подумала она, прислонившись к могучему стволу старого дуба. С этим замком связаны все ее воспоминания — и хорошие, и плохие. Пока она жила в Риме, не проходило ни дня, когда ее мысли не возвращались бы снова и снова в родные края - в Саннидейл.
И теперь, когда праздник закончится, покинуть эти места будет наверно еще труднее, чем в прошлый раз.

***
Стоя у окна в своей комнате, Руперт Саммерс увидел, что его старшая дочь поднесла руку к глазам. Она что плачет? Сердце его сжалось от нежности и тихой печали. Он подался вперед и пригляделся внимательней. Но девушка стремительно, будто почувствовав посторонний взгляд, выпрямилась и скрылась за углом. Руперт с досадой хлопнул ладонью по мраморному подоконнику.
— Что случилось, папа? Что там?
Мужчина протянул руку к Дон и ласково обнял ее. Она крепко обняла его в ответ и проводила взглядом удаляющуюся фигурку сестры.
— Она и не думает здесь оставаться после окончания свадьбы, правда? — грустно спросила Дон.
— Вряд ли останется, — он вздохнул. — Если я ее не заставлю.
— Может быть, и стоит ее заставить. Может быть, так было бы лучше всего. Мне так одиноко без нее. Я хочу, чтобы Баффи всегда была рядом. Помогала и поддерживала меня как любящая сестра, – и Донни обиженно выпятила губы.
— Напрасно я отпустил ее с самого начала, – тяжело вздохнул Руперт.
— Ты хочешь сказать, что позволил бы ей выйти замуж за этого несносного солдафона Райли Финна? — Дон изумленно взглянула на отца.
— Нет. Финн ей не пара. Я говорю о том, что не следовало ее отпускать в Рим. Она бы не сердилась на меня так долго, если бы жила здесь. А теперь…
— Она на тебя совсем не сердится, — возразила Дон. — Я абсолютно уверена, что не сердится.
На что отец только недоверчиво фыркнул.
— Просто вы оба слишком упрямы и не хотите никогда друг другу уступать, — в карих глазах Дон мелькнул укор. — Всем же видно: вы с Баффи очень похожи по характеру, как два одинаковых полюса магнита, которые всегда будут отталкиваться, как бы их не пытались соединить.
— Дочь должна во всем слушать своего отца.
— Она и слушалась, — ответила Донни, строго придерживаясь логики. — Она же не вышла за Райли, верно?
— Да, не вышла, но зато ясно дала понять, что не выйдет ни за кого другого. Она все еще тоскует по нему?
— Вроде бы, нет, — задумчиво ответила Дон. — Но скоро мы это будем знать наверняка. Ведь Райли приехал на свадьбу. Да еще и не сам, а вместе со своей женой Сем, которая, кстати, ждет ребенка,- ухмыльнулась Дон.
— Надеюсь, мне не придется пожалеть, что я пригласил Райли в Саннидейл. Он всегда казался мне не надежным человеком и к тому же трусливым шакалом, который считает что он супермен. Самовлюбленный павиан, а не мужчина. Человек, который предпочитает бездельничать, пока в столице нет будущего короля Танноса, вместо того, чтобы присматривать за своими землями и за своими людьми, охранять их от злых демонов. Я не желаю, чтобы он оставался наедине с Элизабет.
— Ты никогда о нем и доброго слова не сказал, — мягко укорила его Донн. — Он конечно не идеал, но ты прогнал Райли, когда они с Баффи уже были помолвлены. И ты почти также поступил с Корделией и Александром.
— Я же позволил этому Харрису жениться на Корди, разве не так? — он нахмурился еще сильнее, но в то же время еще крепче обнял младшую дочь. — А теперь я позволю тебе выйти замуж за юного Коннора.
Дон еще теснее прижалась к отцу и улыбнулась:
— Я его люблю. И поэтому ты дал свое согласие, правда? Ты позволил нам с Корди выйти замуж по любви. Почему же ты так строго отнесся к Баффи и не позволил ей быть с тем, кого выбрало ее сердце?
- У ее сердца странный выбор, - нахмурился мужчина.

***
Растревоженный этим разговором, Руперт Саммерс погладил дочь по голове и рассеяно уставился в окно.
Он был человеком действия, а не слов. Он был воином. А когда-то даже возглавлял Совет. Порой ему приходилось подавлять свои чувства или увещевать дочерей, но, когда наставал срок принятия решений, Руперт Саммерс руководствовался лишь одним: заботой о благе и защите Саннидейла и его жителей. Он не мог выразить словами причину своего недоверия и неприязни к Райли Финну. Но он был тверд, как алмаз, в своем убеждении, что этому человеку нельзя отдать ни руку старшей дочери, ни власть над Саннидейлом. И так возник разлад между ним и его любимой Элизабет.
Но Руперт на все сто процентов был уверен в правильности принятого им по поводу влюбленных решения.
***



Парадный зал был набит битком: здесь толпилось огромное количество приглашенных и слуг. Взрывы смеха и гудение одновременных бесед гулко отдавались от сводчатого потолка, когда Элизабет остановилась на площадке главной лестницы, чтобы взглянуть на собравшуюся внизу толпу.
Все выглядело просто идеально, все, так как она и задумывала, и девушка улыбнулась, довольная плодами своего труда. Столы ломились от множества аппетитных блюд и изысканных напитков, да и гости вроде бы не скучали, а, наоборот, вовсю расхваливали гостеприимство и щедрость хозяев, радуясь очередной возможности набить желудки вкусной едой и напиться.
Элизабет гордилась, что в столь короткий срок смогла все так идеально организовать. «И чего только не сделаешь для любимой сестры», - с нежностью подумала девушка о Донни. Еще и трех недель не прошло с того дня, когда ее повергло в ужас плачевное состояние парадного зала. Прекрасный величественный камин зиял чернотой топок, заросших толстым слоем сажи и населенный несметным количеством каких-то пресмыкающихся тварей. А под толстенным слоем пыли и свисающей бахромой паутиной проглядывались только фрагменты чудесной старинной росписи камина.
Управлять повседневной жизнью замка, да еще и содержать его в образцовом порядке — задача не из легких, таким хлопотам никогда не будет конца. Для выполнения этих работ в замке находилось огромное количество слуг, но Элизабет знала, что добрая, мягкосердечная Дон не сможет приказать стареньким служанкам или поставить на место распоясавшуюся молодежь. Хорошо, что Донни хотя бы догадалась обратиться за помощью к Баффи.
Из-за плачевного состояния родного замка Элизабет пришлось трудиться день и ночь не покладая рук. Но старания девушки были не напрасны. Теперь замок был таким же, как и тогда, когда она покидала эти края.
Зато теперь девушка могла быть уверенной, что даже самые придирчивые гости не найдут ни малейшего упущения в Саннидейле. Облегченно вздохнув, она оперлась о резную каменную балюстраду и устремила взгляд на людей собравшихся внизу.
— Высматриваешь кого-нибудь?
Резкий голос отца напугал девушку, и она стремительно обернулась.
— Просто пришла посмотреть, кто из гостей уже приехал, — ответила Элизабет.
— А может тебя кто-то особенно интересует? — продолжал гнуть свое Руперт.
— Нет. Отец, почему ты спрашиваешь?- Баффи невинно захлопала ресницами, делая вид, что не понимает, о чем он говорит.
— Сегодня в замок приехал Райли Финн. Вместе с женой, — подчеркнул мужчина.
Баффи поняла, что отец пытается предостеречь ее, не желая открыто признавать это.
— Что ж, надеюсь, Корделия поместила их в одну из самых уютных комнат.
Руперт продолжал с прищуром разглядывать дочь, как будто хотел проникнуть в ее мысли и прочитать там самое сокровенное. И девушка знала, что та легкость, с которой она произнесла свои слова, не смогли ввести старика в заблуждение. Как не ужасно стыдно было это признавать, но мысли о скорой встрече с Райли заставили ее маленькое сердечко забиться быстрее. Только от отца это надо скрыть любой ценой.
— Я еще рассчитываю выдать замуж и тебя, — Руперт произнес эти слова с особой осторожностью, боясь, бури негативных эмоций со стороны любимой дочери. Но, несмотря на тон голоса, его глаза блестели юношеским озорством.
— А я бы согласилась с превеликой радостью. Да хоть прямо сейчас, — дерзко ответила девушка, вздернув подбородок. — Но вышла бы я только за того, кого люблю или хотя бы уважаю, - тут же поспешно добавила Баффи.
— Неужели я выбрал бы для тебя плохого и недостойного молодого человека? — в притворном возмущении воскликнул он.
— Но я думала, что эээ.… И потом… у Корделии наполеоновские планы насчет Саннидейла, когда ты… — она спохватилась и испуганно умолкла.
— Когда я умру? — Руперт рассмеялся, и лицо его смягчилось, когда он посмотрел в такие родные изумрудные глаза дочери. — Александр не годится в полководцы, он не в состоянии защищать замок от вражеских войск. Все, что у него прекрасно получается - так это набивать свой желудок едой и напиваться, как свинья, а, да, забыл главное – отпускать разного рода глупые шутки. Да он не будущий правитель - он будущий шут. Конор такой же мягкосердечный, как Дон, еще и слабохарактерный. Он хорош для нашей девочки, но если станет во главе замка, то скорее слуги заставят его что-то делать, чем он их. Так что, сама видишь, — отец мягко улыбнулся, — в сущности, ничего не изменилось. Я просто вынужден найти тебе мужа.
Элизабет притихла. После возвращения в Саннидейл девушка старалась избегать отца, хотя сама от этого страдала, так как очень его любила и скучала вдали. Но Баффи все еще помнила то, что именно отец был причиной ее разлуки с любимым, и в уголке ее души осталась тень обиды на него. Тем более Элизабет были неприятны эти разговоры о замужестве, а она знала, что с отцом их не избежать.
— Оставайся здесь, милая, - робко произнес Руперт.
Но Баффи промолчала, потупив взор.
Как видно, отец и не ждал немедленного ответа, а девушка была благодарна за то, что он не давит на нее. Руперт ласково взял дочь за руку, и они вместе начали спускаться по лестнице, чтобы присоединиться к всеобщему веселью.
Все гости восхищенными взглядами провожали их. Во многих отношениях Элизабет походила на отца, и прежде всего - гордой осанкой и изысканными манерами. От матери девушка унаследовала красивые густые волосы, отливавшие золотом в свете многочисленных роскошных люстр, и глаза редкого изумрудного цвета, в которых с равным успехом могли зажигаться, как искры веселья, так и всполохи гнева.
Баффи прекрасно понимала, что все перешептывания и взгляды были спровоцированы ее долгим отсутствием, что теперь всем не терпеться перемыть ей косточки и обсудить во всех подробностях, какая она «плохая» дочь. Но Элизабет было все равно. Ей просто было хорошо от того, что она дома и отец рядом.
Когда гости и хозяева, наконец, расположились за столом, Баффи еще раз обвела зал глазами и только сейчас заметила Райли. Он стоял позади стула, на который только что усадил молодую женщину и жадно смотрел на Элизабет. Их глаза встретились и Баффи не смогла заставить себя отвести взор. Молодые люди так и продолжали бы разглядывать друг друга, но жена Райли отвлекла его, обратившись с каким-то вопросом. Финн нарочито медленно опустился на свое место, предварительно послав Баффи долгий многозначительный взгляд.
Что-то в этом взгляде безумно встревожило девушку, и она поспешно опустила голову, но уже через пару минут, не выдержав, стала украдкой разглядывать Райли.
Он был также хорош собой, как и прежде: высокий, с безупречной осанкой и достаточно крепкой мускулистой фигурой; мягкие русые волосы были красиво уложены. Одет Райли был в той же цветовой гамме, что и жена, и вместе они составляли очень милую пару.
В этот миг мужчина снова взглянул на нее, и Баффи сразу же опустила глаза. Два года она хранила в памяти его облик, зная, что им не суждено пожениться. Девушка грезила о нем, предаваясь романтическим мечтам, например, как однажды Райли прискачет на белоснежном коне, чтобы увезти ее в самый прекрасный уголок на Земле, где они будут только вдвоем. Он нежно поцелует ее, и влюбленные предадутся страсти на диком, залитом солнечными лучами пляже. Все эти мечты были необходимы Элизабет как воздух, чтобы убежать от реальности и не сойти с ума, ведь она так любила Райли. Но теперь, ощутив его явный интерес к ней, Баффи почувствовала себя неуютно.
— Этот Райли, кажется, совсем обезумел от твоего присутствия, — прошептал ей на ухо отец. — А рядом — его беременная жена,— добавил он. - У этого Фина нет ни стыда, ни совести, ни чести, - уже возмущенно закончил Руперт.
— Я не собираюсь затевать с ним никаких любовных игр, — гордо произнесла Баффи, но все же легкий румянец окрасил ее щеки. — Я не опущусь до того чтобы встречаться с женатым человеком, у которого, тем более, жена ждет ребенка.
Руперт Саммерс откинулся на резную спинку стула и испытующе уставился в рассерженное лицо дочери.
***
— Доченька, — мягко начал Руперт. — Не злись. Я полностью доверяю тебе. Но вот Финну… — он пожал плечами. — Я знаю, что он просто так не отвяжется и непременно что-то придумает. Этот мерзкий червяк обязательно будет искать встреч с тобой,— скривился, как от уксуса, мужчина, но вдруг его лицо осветила нежность и он, протянув руку, коснулся щеки дочери. — А ты стала еще прекраснее за то время, что тебя не было в Саннидейле.
Ласковое обращение отца и теплота в его взгляде обезоружили Элизабет и растопили лед в ее глазах. Девушка, повинуясь безотчетному импульсу, сжала руку мужчины и печально улыбнулась:
— Папа, я теперь совсем, как монахиня. Найти мне мужа - это будет задачка потрудней, чем подвиги Геракла, - Баффи печально улыбнулась.
— Очень плохо, - сказал отец, о чем-то задумавшись.
— Очень плохо? О чем ты? — девушка была крайне удивлена.
— Я говорю о Пратте. Очень плохо, что договор, который был подписан между мной и его отцом по поводу вашей помолвки, так и не свершился.
Элизабет была настолько шокирована, что сразу не смогла ничего ответить, а только молча открывала и закрывала рот, как выброшенная после шторма на берег рыба. Имя Пратта вызвало в памяти вихрь почти забытых образов и шквал эмоций. Было время, она бледнела и краснела при каждом упоминании имени этого красивого храброго вампира, который был одним из немногих демонов, согласившихся на перемирие с человеческим родом. И хоть она была совсем малышкой, но до сих пор хорошо помнила, что он был так прекрасен, что ей завидовали все девушки Саннидейла. Но все это было в далеком прошлом. Пока не случилась череда страшных событий, которые привели к ужасной трагедии и вражде, теперь уже бывших союзников. Они стали злейшими врагами. Что уж тут говорить, даже имя Пратт было предано анафеме; она презирала это имя. Эти монстры украли у нее детство. И они убили ее милого кузена Джонатана.
— Пратт? — Элизабет в бешенстве вырвала руку и гневно посмотрела на отца. — Ты серьезно печалишься о том, что мы не породнились с этими монстрами? Отец, я просто отказываюсь тебя понимать. Хотя, наверное, я просто ослышалась. Эти нелюди — проклятие, ниспосланное на землю. Как ты можешь забыть все те годы, на протяжении которых они сеяли смерть и ужас на нашей территории? Как ты можешь так говорить после того, что они сотворили с нами всеми, с Джонатоном?- глаза девушки наполнились слезами.
— Я ничего не забыл, — ответил Руперт строго. — Джонатана я любил не меньше, чем любил бы родного сына и я искренне горюю об этой ужасной потере. Но, как владелец Саннидейда, я не могу допустить, чтобы мои чувства помешали мне поступать так, как я считаю наилучшим для людей, которых я обязан защищать. Ведь они доверились мне, они все надеются на меня. А наилучшим был бы ваш с Уильямом союз.
— Скорее наилучшим было бы, если бы твой драгоценный Уильям со своей семейкой подохли! Развеялись по ветру! С каким бы наслаждением я проткнула их черные сердца острейшим колом! - Элизабет в ярости сжала кулаки, а ее глаза гневно сверкали.
— Что за кровожадные чувства! Я надеюсь, это не Ковен так повлиял на тебя? Я отправил в Рим добрую и спокойную девушку, а вернулась злобная мегера, сыплющая проклятиями направо и налево.
— Не ты меня отправил, — твердо ответила девушка. — Я сама предпочла уехать. И если ты надумал снова вступить с ними в контакт и возобновить ваш союз- то не приписывай сюда меня. Я категорически отказываюсь, да я лучше сгорю в адском пламени, чем стану женой этого животного,- гневно заявила Элизабет.
— Успокойся, дочка. Успокойся. Как ни печально, но мои рассуждения — это только рассуждения и ничего больше. Твой Уильям уже год как сражается где-то на Западе против ужасного клана демонов герионов. Они совсем разошлись, пытаясь захватить власть в свои руки. Искали союзников, чтобы погубить будущего короля-вампира. Эти твари желают стереть людей с лица Земли,— он поднял свой бокал и осушил его, пытаясь отогнать неприятные мысли. — Брачный союз между нашими кланами был бы как нельзя кстати. Тебе бы достался хороший муж, а эта долина, наконец – то, обрела покой.
Элизабет сердито уткнулась взглядом в свою тарелку.
— Они сделали свой выбор и не в нашу пользу. Они хотели кровавой бойни - они ее устроили, и я никогда не смерюсь с прошлым.
— Они верили, что их Мастер убит по моему приказу. Что еще оставалось делать двум любящим детям, как не попытаться отомстить за смерть своего родителя? Если бы Джонатан не погиб, кровавая бойня продолжалась бы до сих пор.
— Око за око?
— Похоже на то. Пойми меня правильно. Хоть мир и не восстановлен, но мы уже не находимся в той ужасной мясорубке, как раньше. Нам надо постараться забыть прошлое, ведь есть тысячи других враждебно настроенных против человечества кланов, - печально сказал мужчина.
— Но Пратты по- прежнему наши враги, — продолжала настаивать на своем Элизабет.
— Да, враги, — Руперт тяжело вздохнул — И в ближайшие годы вряд ли что нибудь изменится.
Время, остававшееся до конца трапезы, прошло относительно мирно. Отец и дочь усердно избегали щекотливых тем, болтая о всяких мелочах и незначительных событиях.
Ужин закончился, и в зале воцарилась атмосфера общего веселья и беззаботности. Подвыпившие гости уже вовсю танцевали под веселые песни, которые вживую исполняла молоденькая симпатичная девушка.
Одна Элизабет угрюмо сидела за столом. Размышления о семье Пратт заставляли ее хмуриться. Она уже и думать позабыла о своей давней помолвке с Уильямом Праттом, и ее ужасно беспокоило, что сегодня отец так внезапно вспомнил об этом. Она была совсем малышкой, когда Руперт вместе с Мастером одного из самых могущественных вампирских кланов, решили скрепить союз между демонами и людьми, обручив своих детей.
Уильям, конечно, был много старше ее. Но он был вампиром и старость ему уж никак не грозила. По случаю помолвки он преподнес ей подарок — чудесный золотой браслет. Сестры завидовали ей, и даже на ее мать - Джойс подарок произвел впечатление.
Но все это уже в далеком прошлом резко заставила себя опомниться Элизабет. Через год умерла от рака ее любимая мама. Отец был убит горем и очень раздражителен, и именно тогда его угораздило серьезно повздорить со своим союзником, ввязавшись в спор за права людей после того, как король взойдет на престол. Руперт хотел, чтобы они не только жили в относительном мире, но были равны, чего вампиры категорически считали неприемлемым. На следующий день после этой крупной ссоры пропал Мастер вампиров, а затем его дети почувствовали смерть создателя. Хотя вампиры во всем обвиняли Руперта и многие обстоятельства складывались не в его пользу, он принес присягу и торжественно поклялся в своей невиновности.
Последовавшая за этим война была ужасающей. Обе стороны понесли потери, но людские жертвы были просто немыслимыми. После того, как был убит кузен Баффи - Джонатан, установилось некое подобие мира. Но это был мир, построенный на страданиях и незаживающих ранах. Даже сейчас девушка с содроганием вспоминала ужасы того времени.
Но они выжили в той кровавой бойне и впредь сумеют выжить, думала она с гордой решимостью. Пусть Пратт делает свое злое дело, Саннидейл выстоит любой ценой.
Растревоженная горькими воспоминаниями, Элизабет поняла, что сильно утомилась и решила подняться к себе. Она пожелала папе доброй ночи и отправилась наверх. Из зала доносились приглушенный смех, звуки веселых выкриков и песен, и девушка даже начала тихонько подпевать, когда услышала одну из своих любимых мелодий. И вот, когда она уже приблизилась к боковой, более узкой лестнице, которая вела в ее комнату, какой-то мужчина внезапно появился из тени и преградил ей путь.
***
— Наконец – то, ты пришла.
От неожиданности у нее перехватило дыхание, и Райли вышел из тени, чтобы девушка могла лучше видеть его, успокаивающим жестом протянул к ней руку.
— Когда вижу тебя, глазам своим не верю. Ты так прекрасна. Долгими холодными ночами я представлял нашу встречу, предвкушая наслаждение, которое она мне принесет, - жарко шептал мужчина.
Его голос был тихим, лишь не намного громче шепота. Не дождавшись от Элизабет никакой реакции, он настойчиво притянул ее к себе, а потом — в более темную нишу возле лестницы. Но когда руки Райли обвились вокруг талии девушки, она резко очнулась от охватившего ее оцепенения.
— Ты должен перестать подкарауливать меня, — мягко сказала Элизабет, отстраняясь. — У нас с тобой нет будущего. Эти встречи не закончатся ни чем хорошим. Пойми, это принесет боль всем нам, и твоей жене в первую очередь.
Мужчина окинул ее страстным голодным взглядом, и Элизабет почувствовала, как сердце в груди забилось быстрее.
— Я лишь хотел сказать, что ты великолепна. Ты стала еще прекраснее, чем раньше, Би, если это вообще возможно. У меня захватывает дух от одного только взгляда на тебя. Моя девочка, моя зеленоглазая колдунья,- шептал он как в горячке. Затем рывком прижал девушку к себе, жадно вдыхая аромат ее волос.
— Прошу тебя, Райли. Ну, не надо! Отпусти меня! - Элизабет решительно оттолкнула его.- И не говори мне больше такие вещи, - холодно добавила девушка.
— Но я хочу говорить правду о том, что вижу своими глазами, — возразил он, снова приближаясь к ней. — Разве мне нельзя повторять, как я люблю твои губы — сладкие и нежные? Обожаю твои золотистые волосы и бархатную кожу. Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю, - Райли, казалось, совсем потерял голову.
— Нет! — вскрикнула Элизабет от невероятной боли внутри, как будто мужчина вонзил нож ей в сердце. — Перестань, Райли, успокойся. Тебе нельзя говорить мне ничего подобного, ни сейчас, ни когда-либо впредь. Это никуда не приведет нас… Все закончилось, прошлого уже не вернуть.
Могло показаться, что услышанное вернуло его к действительности: лицо Финна напряглось, улыбка угасла, а глаза уже не светились безумным огнем.
— Ничего не закончилось. Ты моя душой и телом, только моя. Да, у меня есть жена. Но у тебя еще нет мужа. Твой отец еще лелеет замысел подыскать тебе такового? Или ты собираешься вернуться в Рим? Би, ты не можешь никому принадлежать. Любовь моя, я не вынесу этого! Так ты уедешь?- более настойчиво повторил Райли.
Элизабет медленно покачала головой. Решение далось ей неожиданно легко.
— Нет, я останусь здесь. Не знаю, чего хочет мой отец, и какие у него планы по поводу поиска будущего мужа для меня, но пока я останусь.
Наступила долгая пауза. Райли, не отрываясь, смотрел на нее, и девушка опасалась, что он сейчас набросится на нее, сокрушая силой своей страсти. Да, может быть, она и сама хотела бы подчиниться власти этого мужчины: ведь так давно Элизабет не ощущала себя красивой и желанной. Но второе я, продолжало упрямо твердить, что его поведение совершенно не пристойно, отныне этот мужчина уже не принадлежит ей. Он женат. И только Сэм имеет какие-либо права на него. Элизабет знала, что многие мужья изменяют своим женам, но она никогда не опустилась бы до роли любовницы.
Должно быть, лицо девушки выражало столь очевидное неодобрение, что Райли заметил это, и в его голосе зазвучали раздражение и злость:
— Отец не спросит твоего мнения, когда сделает свой выбор, и ты это знаешь сама. Он использует тебя так, как сочтет наилучшим для Саннидейла. Ты лишь марионетка в его руках.
— Райли, довольно! Ты переходишь все границы, - жестко произнесла Элизабет.
Молодой мужчина нахмурился, повернулся было, чтобы уйти, но вдруг задержался и испытующе взглянул на нее.
— Хотел предупредить тебя. Около двух недель назад я приезжал по делам к будущему королю, и видел там Пратта. Он вернулся с войны. Жены у него пока нет.
Сообщив это, Райли удалился.
Девушку как будто ударили пыльным мешком. Перед глазами все завертелось и поплыло. Тяжелые предчувствия железным обручем стеснили ее грудь. Элизабет не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Девушке казалось, что темнота вот-вот поглотит ее. Закрыв глаза, она попыталась успокоиться, сделала глубокий вздох и поспешила к себе в комнату.
Дрожащими пальцами Элизабет сняла платье. Распустив волосы, туго затянутые в высокий хвост, она начала рассеянно расчесывать их, но внезапная мысль заставила ее замереть.
Девушка подошла к кровати, и, нагнувшись, извлекла из-под нее старую резную шкатулку. Затаив дыхание, она откинула пыльную крышку и достала мягкий бархатный мешочек.
Элизабет долго всматривалась в этот забытый дар детства, не решаясь развязать золотистые тесемки. Но внезапно зло дернула их, вытряхнув на ладошку содержимое, и была вновь восхищена этой сияющей красотой. Невозможно было отвести взгляд от изящного золотого браслета тончайшей работы. К нему пристегивались три подвески: сердце, крест, и между ними, раскинувшая крылья, голубка из белого золота. На оборотной стороне птицы была выгравированная буква «Э» — начальная буква ее имени, окаймленная поблескивающими изумрудами, такими же прекрасными и сияющими как ее глаза.
Она проследила взглядом каждую линию гравировки, как часто делала это в детстве. Почему-то девушка ожидала, что теперь браслет покажется ей отвратительным, уродливыми и даже зловещими, таким же, как ее враги -Пратты. Но его нежная красота до сих пор восхищала Элизабет.
С сердитым возгласом она зашвырнула браслет в дальний угол.
«Возвращение Уильяма Пратта ничего не означает, - мысленно успокаивала себя девушка. - Он не станет предъявлять свои права на дочь злейшего врага. Никогда в жизни. Он не безумец, чтобы после всего случившегося, приехать на столь ненавидимую им землю».
Почти успокоившись, девушка подняла браслет и почти с нежностью спрятала его в бархатный тайник, положив последний в шкатулку, и торопливо забралась в постель с высокими подушками.
Словно ища укрытия, Элизабет натянула на голову тяжелое пуховое одеяло и забылась беспокойным сном.

***
Глава 2

Поднос выскользнул из руки слуги-демона и грохнулся об пол. Бедняга съежился от ужаса, и уже через секунду был впечатан в стену могучим ударом хозяйского кулака.
Каждому демону в Вольфраме было известно, что нет ничего страшнее, чем ярость Ангелуса. Насмерть перепуганный двухметровый демон на коленях подполз к раздраженному вампиру, склонив голову к его сапогам.
- Убирайся, ничтожество, - гневно процедил Ангелус, отшвыривая ногой бедолагу.
Уильям Пратт, младший брат Ангелуса, не смог скрыть отвращения, которое он испытал при виде этой сцены. Ярость начала потихоньку заполнять его, но мужчина старался держать себя в руках. Быстрыми шагами Уильям приблизился к брату.
— У тебя какие-нибудь проблемы с прислугой? - холодно спросил младший вампир.
Ангелус сразу опомнился. Когда он обернулся к брату, его лицо было спокойным без тени ярости или даже раздражения. Но и улыбку, которую он изобразил, никак нельзя было назвать приветливой, скорее это была самодовольная улыбка.
Уильям глубоко вздохнул. Брат безумно раздражал его, вызывал странное чувство неприязни и даже отвращения.
- Он ленивая скотина, - равнодушно объяснил Ангелус, пожав плечами. - Как впрочем, и большинство из них. Следовало бы с ними немного поиграть в моей любимой комнате в подземелье. Тогда бы они смогли по достоинству оценить мое великодушие,- брюнет радостно усмехнулся, предвкушая развлечения.
Уильям видел, каким монстром стал его брат, но все же продолжал на многое закрывать глаза. Ведь они не чужие друг другу и поэтому должны держаться вместе, как учил их отец.
Внешне крепость, в которой жили Пратты, находилась в идеальном состоянии. Она производила впечатление чудесного места, внутри которого царит атмосфера благополучия и процветания.
Но за гордым фасадом старинной крепости все было не так прекрасно, как выглядело на первый взгляд. И Уилл не мог не заметить этого различия, хотя провел дома всего три дня.
Братья вышли во двор, разговаривая о всяких мелочах, но в их общении чувствовалась странная напряженность.
Ангелус смеялся, рассказывая о развлечениях и прочих незначительных вещах. Однако младшего вампира не покидало стойкое ощущение, что брат избегает касаться каких-то тем. На ступенях замка Уильям повернулся и взглянул собеседнику в лицо. Он был обеспокоен поведением Ангелуса, но старался этого не показывать.
— В Лондоне мало что слышно о враждебно настроенных против короля северных кланах. И ты не слишком много мне поведал. Неужели за время моего отсутствия ничего не изменилось?
Брюнет, прищурив глаза, несколько мину внимательно разглядывал младшего брата, как-будто пытался прочитать его мысли. Потом нервно облизнул губы и отвел взгляд:
— Дела у нас идут не плохо, если принять во внимание, что мы тут не избалованы вниманием и подарочками будущего короля.
Это прозвучало странно, и Уильяма насторожил необычный тон брата.
- Танос делает все возможное для восстановления мира и стабильности, причем в интересах демонов, заметь. И, как верный вассал, ты вряд ли должен сомневаться в этом. Если он еще не назначил точный срок своего возвращения с Востока, мы должны верить, что он поступает правильно, - Ангелус впился глазами в брата, но, не выдержав твердого взгляда младшего вампира, резко отвернулся.
Наступила неловкая пауза, после которой старший Пратт заговорил уже не скрывая своего сарказма:
— Кое-кто считает, что мир прекрасно обходится без присутствия Таноса. Я только надеюсь, что эти сумасшедшие людишки из северных земель будут ждать его возвращения так же терпеливо, как мы будем оставаться «его верными вассалами».
Вновь повисла напряженная тишина, обоим братьям не хотелось дальше продолжать этот разговор. Первым решился прервать молчание Ангелус, добродушно поинтересовавшись у брата:
— А теперь, когда ты уедешь из Вольфрама, куда направишься? В Лондон? Или к королю на Восток?
Уильям не знал, как лучше ответить на его вопрос. Если бы он мог, то ответил бы своему единственному брату так, как это было свойственно его натуре — прямо и открыто. Но все было намного сложнее. Младший вампир не доверял Ангелусу, и поэтому ему приходилось соблюдать осторожность, подбирая слова. Уильям никогда бы не подумал, что в отношениях с родным братом дойдет до такого.
— Лондон меня не слишком привлекает. Так что пока не знаю, – ответил он, предусмотрительно промолчав про короля.
— Говорят, Танос многим тебе обязан. Может статься, он выберет тебе богатую и могущественную вампиршу, и вместе вы составите прекрасный союз, - произнес Ангелус задумчиво потирая подбородок, а затем нагло и насмешливо ухмыльнувшись, добавил: – Как думаешь, Спайк?
-Неужели ты назвал меня по моему новому имени? - с сарказмом спросил Спайк, приподняв бровь.
- Конечно, ведь это «кличку» дал тебе король, – ехидно ответил Ангелус.
Уильям не мог не расслышать нотки язвительности, сквозившей в братской шуточке, и необъяснимая печаль нахлынула на него. Спайк не сомневался, что братец спешит выдворить его из Вольфрама. Только трудно было понять, чем это вызвано? Но Уильям поклялся себе, что непременно всё выяснит и, если окажется так, что брат представляет собой угрозу, то, как бы это ни было трудно, его придется уничтожить.

***
Прощанье двух братьев прошло не слишком тепло, хотя Ангелус пытался изобразить дружелюбие. Всего лишь на два дня Уильям с отрядом своих преданных воинов нашел приют в доме, который оставил несколько лет назад, чтобы оказать помощь будущему королю Таносу в его нелегком деле - установлении мира на земле. Но, вернувшись домой, Спайк получил холодный прием, а теперь, когда он с людьми покидал замок то видел, что это приносит Ангелусу явное облегчение. Неприкрытая радость сквозила в глазах и улыбке старшего брата, что наводило Уилла на недобрые мысли по поводу честности Ангелуса в отношении его преданности королю и будущему империи. Между ними возникло отчуждение, порожденное, как Спайк опасался, не просто годами и расстоянием.
Уильям тяжело вздохнул и потер неровный шрам, пересекавший сбоку его бровь. Теперь следовало решить, что делать дальше. Конечно, он всегда мог вернуться в Лондон и там дожидаться нового короля. И Ангелус, наверняка, уверен, что младший брат так и сделает. Но Уилл решил, что поступит по-другому. Вместо выступления в дальний путь он поведет своих людей вглубь земель Вольфрама и разобьет там временный лагерь. Когда Ангелус узнает, что брат вознамерился основательно обосноваться на родных землях, он будет раздосадован. Его «гостеприимства» с трудом хватило на два дня, что тут говорить о более долгих сроках. Да он лопнет от злости и бессильной ярости! Еще в детстве Уилл обожал дразнить и подтрунивать над старшим братом, так что теперь мысль о бешенстве Ангелуса грела блондину душу.
Давно уже войны и сражения не увлекали Спайка: он достаточно хорошо изучил их обличье — кровопролитие, страдания, бедствия. Но, по крайней мере, на войне ты знаешь, что должен делать и кто твой враг. Здесь, в северных землях, цели его были туманны, а враги неизвестны. И все-таки он — воин и преданный друг короля. У них одна цель. Поэтому Спайк должен предотвратить любую угрозу, которая бы помешала королю осуществить задуманное. Уилл всегда доверял Таносу, так как знал его; видел честность, доброту и силу, ум и ответственность за свои поступки.
Когда, спустя короткое время, отряд младшего Пратта покидал Вольфрам, там не было никаких признаков оживления, коими обычно отмечаются такие события. Лишь военное знамя Уильяма одиноко развевалось на ветру. Воины двойной колонной двинулись на север, и, как только они удалились от замка на достаточное расстояние, один из них присоединился к Уиллу, возглавлявшему процессию.
— Слава Богу, что мы, наконец, убрались оттуда, — пробормотал демон, имеющий покрытую складками кожу. — В этом замке чувствуешь себя, как на освященной земле. Что отравляет здесь воздух?
— Ангел, — коротко ответил блондин. Затем повернулся в седле и взглянул на своего верного помощника, который был после него вторым по старшинству в отряде, и которому Спайк доверял, как самому себе.
— У братца всегда было немного не впорядке с головой, Клем. Ты и сам можешь припомнить его жутковатые забавы, которые я терпел только по одной причине - мы семья. Брат очень часто поддается дурному настроению. Но сейчас… —Уилл пожал плечами. — Мое возвращение просто выбило его из колеи. И мне это совсем не нравится. Ты знаешь, что мы и раньше не были особо дружны, и часто ссорились по пустякам, а сейчас я почувствовал такую жгучую ненависть, какой не ощущал даже перед лицом врага во время смертельных схваток. Клем, меня бросает в дрожь от одной мысли о том, что брат может натворить, если его ярость завладеет им полностью. Лучший выход, наверно, убить Ангелуса. Но пока мы не можем этого сделать, так как у брата наверняка есть сообщники, причем очень могущественные и влиятельные. Не стоит забывать и о воинах, преданных Ангелу.
Клем фыркнул.
—Все его рыцари, если ты хочешь почтить их этим титулом, разжирели и обленились. Было бы легко…
Уилл усмехнулся.
— Если бы все было так просто, как кажется на первый взгляд. Но у нас пока другая цель.
— А это и есть наша цель — пресекать в зародыше смуту на северных землях. Ну, и разобраться со всеми воинственными кланами, населяющими эти земли. Хотя уверен - это будет также просто, как вырвать зуб у гара, залегшего в зимнюю спячку, - и демон показал пальцем на ожерелье из клыков, висящее на его морщинистой шее, которое, как верил Клем, было его оберегом и предавало сил и выносливости в схватках с врагом.
— Наша цель — пресекать любые изменнические замыслы касательно власти короля. С Ангелусом я буду разбираться сам.
— Я так не считаю, — угрюмо возразил Клем. — Он был совсем не рад видеть тебя. Дьявольские черти, друг! Ангелус считает наибольшей угрозой его планам именно тебя и попытается эту угрозу уничтожить как можно раньше. Да он просто всадит серебряный нож тебе в спину и обездвиженного запрет в каком-то гробу за тридевять земель или, что вероятнее, всадит кол в сердце, когда ты будешь менее всего этого ожидать. Твой братец не выстоит в честной схватке и прекрасно об этом знает. Но, Уилл, клянусь, он достанет тебя. Позволь верным людям помочь тебе и уберечь от беды, – демон в тревожном ожидании взглянул на друга.
- Клем, спасибо, что ты так печешься о моем благополучии, но думаю, что я сам в состоянии постоять за себя. Позволь тебе напомнить, я - не беспомощный ребенок и не размяк, как каша для младенца. Я лично разберусь с братом. Это касается только меня и его, не хочу впутывать еще кого-то. Друг, прошу тебе только об одном - сохранить этот разговор в тайне. Большего мне и не надо. Невмешательство будет лучшей помощью.
- Но, Уилл…- попробовал еще раз внять разуму друга Клем.
- Разговор окончен, – жестко перебил Уильям, и опасный огонек мелькнул в его глазах.
Клем все понял и решил, что лучшим сейчас будет просто промолчать.
Разговор с Клементом выбил Спайка из колеи. В течение страшных лет, когда он сражался на стороне Таноса, потом во время опасного возвращения через всю Европу, он мечтал о покое на родной земле. Она была для него словно огонек в лесу, сулящий покой и отдых от бесконечных сражений.
Уильям окинул взглядом прекрасные просторы - места, где он вырос. Здесь его дух питал покой и неудержимая свобода. Он чувствовал, как каждая клеточка тела наполняется силой, ощущал мощь, текущую по венам, которая подобно раскаленному пламени закаляла его. Это были те самые места, куда он так стремился; и вот он снова здесь - и нашел свою родину, погрязшей в трясине тайны и обмана. Душа его наполнилась печалью.
Он с радостью помогал Таносу в сражениях. Но теперь он должен был противостоять иным угрозам — тем, что исходили из его родных краев. И врагом мог оказаться любой — даже родной брат.
Была уже глубокая ночь, когда Уильям оторвался от строя воинов и дал шпоры коню. Он направил животное по узкой тропе, ведущей к горным вершинам, которые были покрыты толстым слоем девственно чистого снега. Седло успокаивающе поскрипывало под воином, и снег хрустел под копытами могучего коня. Мужчина вдохнул морозный воздух. Он намеренно оторвался от отряда, хотелось поразмыслить о проблемах, навалившихся на него столь стремительно. Но красота девственной природы не давала Спайку сосредоточиться. Он восхищался этим суровым краем, даже не подозревая, что при свете луны сам выглядит, словно дикое и первозданное животное: дьявольски прекрасное и пугающее одновременно. Уилл был подобен потрясающему в своей неукротимости хищнику. Он был своим среди этих величественных гор, и казалось, являлся неотъемлемой частью этого великолепия.
Наконец тропа оборвалась; всадник остановил коня и спешился. Потом, перебирая руками, с легкостью цепляясь за неровности и уступы скалы, подтягиваясь и нащупывая ногами опору, Спайк взобрался на самую вершину.
Далеко к югу, почти уже невидимые вдали, возносились серые гранитные башни Вольфрама, и тень набежала на лицо Уилла. Он рассчитывал на понимание и поддержку в собственном доме, но брат предал его. Мужчина с трудом отогнал от себя тяжелые мысли.
Еще несколько секунд стоял Спайк, глядя на юг, на далекую крепость. Наконец он повернулся, чтобы пуститься в обратный путь, - вниз, где его ожидали воины.
И тут яркий свет луны выхватил из темноты стены величественного замка Саннидейл. Словно сделанные из чистейшего серебра, они искрились вдали, и это зрелище заставило Уильяма потрясенно замереть. Скала Лессер разделявшая замки Вольфрам и Саннидейл, находилась на равном расстоянии от обоих владений. А он уже и думать забыл о соседней крепости.
Но теперь, когда лунный свет выхватил из темноты стены, сложенные из прочного известняка, Уилл не мог оторвать свой взгляд.
Ледяной ветер дул в лицо и развевал полы его длинного плаща, но Спайк не обращал на это внимания — так захватило его созерцание Саннидейла. Затем медленная улыбка осветила лицо мужчины, смягчив его резкие, мужественные черты, сделав похожим на юного мальчишку. Он уже двинулся было вниз, и вдруг и вдруг его снова остановило далекое воспоминание юности. Уильям вспомнил, как прекрасны и ярки изумруды. А вместе с этим в памяти всплыло видение неказистой, худющей маленькой девочки с огромными глазами, которые всегда в немом восхищении взирали на него.
Затем мужчина снова устремил взгляд на юг, где находился Вольфрам.
Может быть, задумчиво размышлял он, стоит все-таки наведаться в Саннидейл, и воскресить старые воспоминания.

***
До свадьбы Дон оставалось всего два дня, и на Элизабет навалилось много хлопот. Пусть Корделия развлекает прибывших гостей; Баффи сама займется приготовлением к свадьбе, обрядившись в старенькое ситцевое платье и фартук. Ее роскошные светлые волосы были упрятаны под скромный полотняный платок, чтобы не растрепались.
Элизабет проверяла украшение зала, когда до нее донесся звон колокола тревоги. Прервав свое занятие, она поспешила во двор, где уже царила паника. Воины, вооруженные арбалетами, торопливо приставляли лестницы к зубчатой внешней стене. Внизу, около стен, выстроились свирепые солдаты с огромными боевыми топорами и устрашающими алебардами. Мирные жители разбежались по своим домам. В Саннидейле царил полный хаос. Но, несмотря на шум, суматоху и пыль, которая попадала в глаза, Элизабет услышала громоподобный голос отца и увидела его статную фигуру.
— Папа! Подожди! — крикнула она и, подобрав юбки, побежала к Руперту. —Что происходит? Это демоны, да? Они напали на нас? - девушка сама начала поддаваться панике, тревожное настроение людей передалось и ей.
— Не волнуйся, дочь,— мужчина, даже не глядя на девушку, рассеянно похлопал ее по плечу; его внимание целиком было занято поспешными приготовлениями. — Тебе не о чем тревожиться. Просто иди в дом и постарайся успокоить сестер, бедняжки, несомненно, испуганы. Позаботься также и о наших гостях.
— Но мне‑то ты можешь сказать, что происходит? Я должна знать… — умоляла Элизабет, схватив отца за руку.
Руперт медленно перевел на нее взгляд и несколько секунд, казавшихся вечностью, смотрел в родные глаза. Мужчина тяжело вздохнул.
— Приближается огромный вооруженный отряд, — он помолчал. — Их знамена имеют два цвета – красный и черный.
Руперт Саммерс поспешил прочь, на ходу отдавая приказы солдатам; Элизабет, потрясенная, не в силах сдвинуться с места, смотрела вслед удаляющемуся отцу. Красное и черное — это цвета Вольфрама. Здесь были Пратты! Они наверняка пришли, чтобы грабить, насиловать, мучить и убивать. Как еще можно было объяснить столь наглое вторжение за хорошо укрепленные заставы? Для чего нужно было так явно выставлять напоказ боевую мощь? От этих ужасных мыслей Элизабет прошиб ледяной озноб, и она, не справившись с ним, задрожала.
«Наверное, за все эти годы они так и не смирились», - тревожно думала девушка, отправляясь в дом для того, чтобы успокоить сестер. Пратты — это злоба и жестокость. Они - исчадия ада, самые мерзкие существа, которых только могла извергнуть преисподняя. Никто из Саммерсов не может верить Праттам — ни в словах, ни в делах. Теперь Элизабет разгадала их злой умысел: захватить Саннидейл, устроить здесь кровавую резню над невинными жителями замка, и превратить это место в ад – место, где эти твари чувствовали бы себя как дома.
В девушке поднималась волна ярости и страха, но эти чувства не находили выхода; единственное, что ей удалось, — это успокоить перепуганных насмерть гостей и поговорить с сестрами, заверив их, что все будет прекрасно, хотя сама она очень сильно сомневалась в этом.
Прошел целый час, прежде чем хоть какая-то весть донеслась до людей, столпившихся в зале замка. Но после ее получения вопросов возникло еще больше, ибо приказы, которые Руперт Саммерс передал Элизабет, предписывали освободить зал, принести бутылку лучшего бурбона, который найдется в погребах, и приготовить два высоких стакана. Больше никаких приказов не поступало. И хоть девушка была в замешательстве, но поспешила добросовестно выполнить требования отца.
Когда начали опускать подъемный мост, двор был забит людьми: хозяева, гости, простые жители. Все притихли, ожидая чего-то. В воздухе повисло напряжение и тревога.
Наконец раздался звук, который казался зловещим в этой мертвой тишине: тяжелые шаги большого животного, ступающего по мосту. Лошадиные подковы выбивали дробь на деревянном мосту. Элизабет передернуло от этого звука.
Первый всадник, показавшийся в проеме ворот, производил внушительное впечатление. Он восседал на огромном угольно-черном жеребце, который был живым воплощение силы, выносливости и неустрашимости. Он являл собой вызов онемевшей от изумления толпе.
Вид великолепного коня поразил Элизабет, но человек, который ехал на жеребце... Стоп. Он не был человеком. Вампир. Девушка почувствовала нарастающий ужас. Всадник был одет в красную рубашку и длинную черную накидку с капюшоном, который покрывал его голову. На ногах – высокие кожаные сапоги.
Вампир был невысок и худощав, но производил впечатление такой непобедимости, словно ни стрела, ни меч, ни булава не в силах заставить его свернуть с пути. Всадник откинул капюшон. Легкий бриз слегка шевелил белоснежные волосы — единственное в его облике, что казалось мягким.
Он весь, от кончиков черных кожаных сапог и до высокого лба, казался выкованным из железа. Вампир направлял коня прямо туда, где на ступенях главной башни стоял Руперт Саммерс. Там он спешился и, не приветствуя хозяина, дерзко прошел впереди него в залу.
Когда дверь со стуком захлопнулась, двор заполнился вздохами и перешептываниями. Два уродливых демона, сопровождавшие своего предводителя, остались в седлах и только развернули коней, так чтобы оказаться лицом к толпе.
Войдя в зал, Руперт предложил нежданному гостю стул и сам сел напротив. Старый слуга Итан наполнил бурбоном два высоких стакана и поспешил удалиться; только после этого хозяин заговорил:
— Посланец от вас сообщил, что ваше дело ко мне не терпит отлагательства. Должен признаться, Пратт, меня сильно удивил ваш визит в Саннидейл.
— Я удивлен не меньше вас тому, что вы предоставили мне беспрепятственный проход. Я рад, что вы не оборонялись. Это была бы пустая трата времени с вашей стороны, которая привела бы только к многочисленным жертвам среди жителей Саннидейла.
Руперт молча проглотил это надменное заявление и сделал глоток бурбона, изучая сидящего перед ним воина, лицо которого так и сохранило вампирскую маску, начиная с момента въезда в город. Видно, таким образом, вампир хотел подчеркнуть то, насколько он опасен.
От него веяло чудовищной, какой-то первобытной силой и уверенностью. Руперт никогда не был трусом, но в присутствии Уильяма Пратта, или Спайка, как его привыкли называть, мужчина чувствовал себя неловко.
— Я предложил вам беспрепятственный проход только потому, что был крайне озадачен. Вольфрам и Саннидейл — по-прежнему враги. Или ваш брат Ангелус запамятовал напомнить вам об этом прискорбном обстоятельстве? - с иронией произнес Руперт.
— Нет необходимости в том, чтобы Ангел напоминал мне о подлом убийстве отца.
Это было сказано спокойным тоном, но ледяной холод, сквозивший в глазах собеседника, поверг Руперта в страх. Мужчина знал, что при желании, вампир с помощью длинного стального кинжала, висящего у него на поясе, может с легкостью распотрошить хозяина прежде, чем хоть один стражник поспеет на помощь.
— Я поклялся в своей непричастности к этому подлому преступлению много лет назад и сейчас готов повторить клятву с той же убежденностью, — заявил Руперт, поставив на стол свой стакан. — Но вы, конечно, заявились не за тем, чтобы обсуждать прошлое. Так что же привело вас сюда? Что вам нужно от Саннидейла?
Глаза Уильяма сузились и потемнели, из пронзительно голубых став почти стальными, в остальном он по-прежнему оставался спокойным, ничем больше не выдавая бушевавших в нем чувств.
— Вот тут вы заблуждаетесь, Руперт, - чеканя каждое слово, произнес вампир.- Меня привело сюда именно одно дельце из прошлого, поскольку оно не было доведено до конца, - и он нагло подмигнул мужчине напротив.
— Тогда выкладывайте его поскорее и удалитесь отсюда. У меня огромное количество гостей, которые собрались на бракосочетание моей дочери. И поверьте, они не искрятся счастьем от созерцания Уильяма Кровавого и его «добродушной» компании в стенах этого замка.
— Ее бракосочетание? — Уилл резко вскочил, опрокинув стул. Его глаза сверкнули гневом, он наклонился над столом и прошипел прямо в лицо Руперту: — Кровавый ад! Договор еще остается в силе. Никто из Праттов не давал согласия расторгнуть соглашение. Вы не имеете никакого права выдать ее замуж за другого!
Резкая вспышка гнева напугала мужчину, заставив отпрянуть от разъяренного вампира, но в глазах старика мелькнула лукавая усмешка.
— Я говорю о Донни, моей младшей дочери. Похоже на то, что за минувшие долгие годы вы успели позабыть, с которой из моих дочерей были помолвлены. Ваша невеста Элизабет — моя старшая дочь, — он поднял стакан и залпом осушил его.
— Элизабет… — Уильям повторил это имя, медленно, будто смакуя его. Гнев уже сбежал с его лица, сменившись лукавой усмешкой. — Да, я помню. Маленькая нескладная худышка с глазами, слишком большими для ее лица и жиденькими желтыми волосами. Лягушонок... – задумчиво произнес вампир и в его голосе явно слышались нотки нежности, но встретив гневно-удивленный взгляд отца девушки, он быстро продолжил. — Худышка она или не худышка, я здесь, чтобы заявить о своих правах на ее руку.


***
Элизабет была уверена в том, что отец вышвырнет этого несносного вампира и кучку его жалких демонов. «Да кем он себя мнит, чтобы так нагло заявляться на землю, которой принес столько бед? - возмущению девушки не было предела. - А теперь он заперся с ее отцом и что-то требует от него, ставя свои условия. Ну нет, жалкий ублюдок, так дело не пойдет», - и Баффи, сжав кулаки, с мрачным лицом понеслась в сторону башни. Девушке оставалось несколько шагов до двери, когда кто-то схватил ее за рукав. Элизабет резко повернулась, занося руку для удара, но увидев вместо ожидаемого демона заплаканную служанку, успокоилась.
- Хозяйка, п-прошу вас, помогите м-мне, - девушка то и дело всхлипывала, а в ее глазах отражалась паника.
- Аня, что произошло? Что-то с отцом?- паника служанки, очевидно, передалась и Элизабет и она круто развернувшись, поспешила в дом.
Но девушка опять преградила ей дорогу:
- Нет- нет, дело не в хозяине.
- Тогда в чем?! Ты можешь выражаться нормально?! - Элизабет начала медленно закипать.
- Н-но вы д-должны помочь м-мне, - пролепетала перепуганная Аня.
- Послушай, у меня нет времени выслушивать твои причитания, – зло прошипела Баффи. – Объясни, наконец, что произошло или дай мне пройти! Если ты не заметила, то у нас незваные гости.
- М-мой, м-мой...- и Аня залилась слезами, не в силах более что-то вымолвить.
Баффи стало стыдно за вспышку гнева, ведь служанка была не виновата в том, что теперь, с приходом этих варваров, ее собственный мир перевернулся с ног на голову. Аньянка пришла к ней со своим горем, обратилась за помощью, ожидая поддержки, помня, что хозяйка хоть и была строга, но при этом справедлива и всегда готова оказать помощь. Элизабет устыдилась своему поведению и, подойдя к рыдающей девушке, заботливо приобняла ее за плечи.
- Успокойся, пожалуйста. Что случилось?- участливо спросила она.
- Олаф опять н-напился,- уже спокойнее начала Аня.
- Он сделал тебе что-то? - обеспокоенно спросила Элизабет, разглядывая служанку.
- Н-нет. Не волнуйтесь. Все нормально, если не считать того, что он с топором гонялся за мной по всей деревне, мечтая разделать меня, как рождественскую индюшку, - и она тихонько всхлипнула.- Только вы можете утихомирить его. Пойдемте, прошу вас, пока он ненароком не убил кого-нибудь.
- Конечно,- Элизабет поспешила в сторону деревни, а за ней отчаянно спотыкаясь, пыталась поспеть Аня.
Муж Аньянки очень любил выпивку. Все усугубляло то, что алкоголь пробуждал в нем буйный нрав, ведь его предки были грозными викингами. Поэтому после очередной попойки Олаф брал свой остро наточенный топор и гонялся за горячо любимой женой. В остальное время мужчина был мягким и пушистым, к тому же хорошим кузнецом. В этом деле здоровяку не было равных, и Руперт часто восхищался его талантом. Одна беда – он частенько прикладывался к бутылке. Баффи откровенно не понимала Аню. Ей было невдомек, почему она терпит все это. Элизабет уговаривала Аньянку уйти от мужа и жить с ними, подкрепляя все тем, что однажды, после очередной пьянки Олаф все-таки поймает ее. Но та продолжала твердить, что любит мужа и он хороший человек, просто запутался, а она в свою очередь, как благочестивая жена, должна наставить его на путь истинный. Ведь перед Богом давала клятву - быть с мужем не только в радости, но и в горе. На это Баффи с нервным смешком отвечала, что ей бы очень хотелось посмотреть, как Аня, оставшись без головы, будет наставлять мужа. Обычно такой разговор заканчивался слезами Аньянки и ее поспешным возвращением под « заботливое» крылышко мужа. Парадокс был в том, что насколько сильно Олаф обожал Аню, когда был трезв, настолько и ненавидел, будучи во власти «зеленого змия». После бочонка выпитого эля - его любимого напитка, кузнец твердил, что негодяйка-жена изменяет ему с половиной деревни, и не только мужской. Затем брал топор, и начиналось представление. Это стало уже традицией. Усмирить гнев Олафа могла только Элизабет. Удивительно, но он боялся и уважал эту хрупкую, маленькую девушку и в ее присутствии становился кротким и послушным, как ягненок. После того, как Олаф успокаивался, Баффи укладывала кузнеца спать, и снова начинала очередной, ни к чему не приводящий разговор с Аней.
Руперт Саммерс не упрекал дочь в том, что она так тесно общается с простыми людьми, так как сам был сыном портного. Напротив, старик уважал Элизабет и восхищался добротой, которую она проявляла в отношении верноподданных.
Обычно Аня прибывала в легком волнении, когда запыхавшись, прибегала к Баффи и просила помочь ей с Олафом. Но на этот раз все было иначе. Девушка была очень напугана и рыдала, не переставая, поэтому Элизабет сразу и не поняла, что причина была во вновь напившемся кузнеце. «Наверное, дела совсем плохи, - думала она по дороге в деревню. - Боже, у меня сейчас дома орава мерзких тварей и вместо того, чтобы помогать отцу избавляться от этой напасти, я иду усмирять какого-то алкаша».

***
Руперту понравилось то, как настойчиво Уильям предъявлял свои права на руку его дочери. «А этот парень знает, чего хочет и любыми способами готов добиваться своего. Господи, да они с Элизабет созданы друг для друга! Он единственный, кто сможет усмирить горячий нрав Баффи»,- думал старик, смотря в сверкающие гневом глаза вампира. Руперт уважал Уильяма, ведь тот был прекрасным воином: сильным, смелым, справедливым, ответственным за свои поступки. Все эти качества Саммерс ценил в людях превыше всего. А главным было то, что воин мог обеспечить безопасность и благополучие своим верноподданным. Вот на кого Руперт мог положиться, и мог, не боясь, передать бразды правления после своей кончины. Даже, несмотря на то, что их народы воевали, а сами они, по сути, были когда-то заклятыми врагами. Пора было отпустить прошлое, ведь столько воды утекло. Руперту хотелось верить в то, что союз его дочери и Уильяма станет первым шагом к примирению между Вольфрамом и Саннидейлом.
- Мне хотелось бы узнать ваш ответ сейчас, Руперт, - с нажимом произнес вампир, нависая над стариком.
- Присядьте. Нет необходимости стоять надо мной. Вы мешаете мне думать.
- Конечно,- выгнув бровь, насмешливо произнес Уилл, но все-таки послушно опустился на табурет и залпом допил оставшийся бурбон. – И кстати, у вас нет причин для беспокойства.
- Причина есть. И это Элизабет.
- А что с ней не так? Кроме внешности конечно,- ухмыльнулся Спайк, блеснув клыками.
- Не дерзите. Вам это не идет, - спокойно произнес Руперт.
Ухмылка сползла с лица вампира. Он явно не ожидал от мужчины такого ответа.
- А вы храбрец, Руперт. Так дерзко отвечать, зная, что силы далеко не на вашей стороне. Вы мне определенно нравитесь. Нет необходимости в согласии вашей дочери, достаточно положительного ответа от вас. Можете отказаться, Руперт. Это также не будет иметь значения, так как я все равно возьму то, что по праву принадлежит мне. Я спрашиваю только из уважения, несмотря на то, что мы враги. Я уважаю своих противников, если, конечно, они этого достойны. И считаю что вы, Руперт, относитесь к таковым. А теперь перейдем к делу, у меня не так уж много времени. И так ваш ответ? - Уильям в ожидании посмотрел на собеседника.
- Мне надо все обдумать.
- Я не собираюсь более ждать! Я же сказал вам, что...
- Прошу вас, не надо оказывать на меня давления. Дайте мне один день. Я хочу все обсудить с дочерью. Она питает к вам далеко не теплые чувства. И даже если решение Элизабет не имеет значения, как вы говорите, я не хочу ставить дочку перед фактом. Она самое ценное, что у меня есть. Я ее безумно люблю и хочу прежде обсудить все с ней, - в старческих глазах застыла такая грусть, что мертвое сердце вампира дрогнуло.
- Ладно,- сдался Уильям. - Но только один день. Потом, хочет она или нет, по доброй воле или силой, я все равно увезу ее.
- Тогда я попрошу слуг приготовить комнаты в замке,- сказал Руперт,- или в охотничьих домиках возле деревушки. Для воинов это отличное место.
- Благодарю. Мы остановимся в охотничьих домиках. Там рядом лес, а мои люди любят поохотиться...- глаза Уилла блеснули золотом при упоминании слова «охота». И Руперт понял, что вампир вкладывает в него что-то более зловещее, чем стрельба из ружья по несчастным обитателям леса.
- Не затягивайте с решением, не тратьте время - его у вас почти не осталось,- и Уильям, резко встав, поспешил к своим людям, которые ждали его у главного входа.
- Сукин сын, - в сердцах выругался Руперт, сопровождая свои слова сокрушительным ударом кулака по столу, отчего его собственный стакан перевернулся, и содержимое вылилось на штаны. - Черт, – он вскочил, опять выругавшись.
Старик был в растерянности. Ему нравился Уильям, но совсем не пришлось по душе его отношение к Баффи, как к какой-то вещи. Хотя может это и к лучшему. Они многому друг друга научат. И он, успокоившись, сел, наполняя стакан прекрасным бурбоном.
Выйдя во двор, Уилл прекрасно слышал проклятия, которые изрыгал старик в его адрес, ведь у него был прекрасный вампирский слух. Потом послышался грохот и снова очередная ругань. Спайк не мог больше сдерживаться, и, откинув голову, громко рассмеялся. Но его смех тут же затих, когда он увидел, что его люди с интересом за чем-то наблюдают. Уилл посмотрел в ту сторону и замер. Две служанки о чем- то эмоционально разговаривали. Высокая блондинка плакала и пыталась что-то объяснить подруге, которая была чем-то очень рассержена. На ней было простое платье, передник покрытый пылью, а на голове красовалась наполовину съехавшая косынка, открывая чудесные пряди, в лучах солнца отливавшие золотом. У Спайка внезапно перехватило дыхание. Девушка выглядела такой хрупкой и нежной, словно лесной цветок. У мужчины появилось стойкое желание обладать ею. Уильям встряхнул головой, отгоняя эти мысли. Вампиру отчаянно захотелось, чтобы проклятая Элизабет, будь она не ладна, провалилась к чертям собачьим. И эта прекрасная незнакомка, златокудрая нимфа, стала бы его. Интересно, каковы на вкус ее губы? Пока Уильям предавался этим мечтам, девушки поспешили в сторону деревни. Спайк успел заметить беспокойство, мелькнувшее в глазах его малышки, он стал называть ее именно так, и животный страх в глазах другой девушки. «Кровавый ад, что же произошло? А вдруг она в опасности? А что, если что-то произойдет с этой голубкой? Нельзя позволить кому-то подпортить такой лакомый кусочек.» - пронеслись в голове беспокойные мысли. И Уильям, отдав своим верным воинам короткий приказ - оставаться на месте и дожидаться его возвращения, поспешил за девушками, которые уже успели скрыться за старыми постройками, некогда служившими конюшней. «Мужественный рыцарь спасает прекрасную даму, - с иронией подумал Спайк.- Да вот только она не твоя. Дама твоего сердца – мерзкая лягушка, которая наверняка греет свой зад на пуховых перинках»,- шептал противный голосок. Уилл разозлился и прибавил шагу.

Продолжение следует...