– Чертова Прага.
– Не могу не согласиться с Вами. Сэр.
Спайк закатил глаза. Дрожь в голосе миньона и явное подлизывание раздражающе действовали на и без того расшатанные нервы.
– Если Адова Пасть излечит Дру, значит, мы отправляемся туда.
Глаза Дэлтона округлились.
– Что это у тебя поджилки затряслись?
– Просто… разве не там живет Истребительница?
– И…? – Спайк начал загибать пальцы. – Калифорния. Ее зовут Баффи. Наверняка какая-нибудь пустоголовая девица из группы поддержки. – Он улыбнулся, глаза довольно сверкнули. – Может, получится, и она будет молить меня о пощаде в своей форме болельщицы. Это было бы… изящно.



Ему мерещилось ее лицо в самые неожиданные моменты. Он же в Южной Америке, Христа ради! Это не Калифорния, где нельзя отбросить труп и не увидеть загорелую зеленоглазую блондинку. Но она была везде: являлась ему, когда он гладил грудь кому-то из своих жертв противоположного пола, когда напивался или посреди заварушки в трактире, даже когда входил в Дру. При воспоминании о ней внутренности скручивало странным узлом возбуждения и ненависти. Только это, и ничего больше.
Мгновение слабости,
нет, не мгновение…



Жизнь – дерьмо, и ему был известен только один способ, как все исправить: вернуться к истоку, туда, где все пошло наперекосяк. Удобно было – и это единственный проблеск черной удачи, который ему действительно светил, – что гемма Амары на самом деле находилась в Саннидейле. Но даже если бы она была где-то еще, его цель бы не изменилась. Сейчас он стрелка компаса, а Саннидейл – его север. Или, если быть точнее, она – его север.
Ты весь покрыт ею, сказала Дру.
Не покрыт. Всего лишь отравлен неоконченным делом.
Безусловно, Дру должна была знать разницу.



Почти все лето он провел, старательно избегая встреч с друзьями Истребительницы. И как же он скучал по временам, когда они были лишь ходячими глотками, призывающими испить из них. И его раздражало то, что он знает их имена и привычки, что он знаком с ними. Он был рад стать вольной птицей, быть подальше от них.
Но об Истребительнице он так не думал. Истребительница – кричащая на него, отнявшая свободу, посмевшая прикасаться к нему. Он задыхался от бессильной ярости, но что-то в его крови всегда пело, когда она была рядом. Что же, черт возьми, происходит?



Чтобы одолеть таймореанского демона, потребовались все их силы. Скуби сбились в измотанную кучку, сияющую триумфальными лицами, а он курил в сторонке.
– То, как ты расправился с т-тем монстром, было потрясающе.
Спайк пожал плечами.
– Ничего особенного.
– Позволь не согласиться, Спайк. Я никогда не видел ничего подобного. – Голос Джайлза потеплел от восхищения. – Очень здорово.
Скотч из бутылки в склепе унес горький привкус гордости с языка, оставив его одного во тьме – мечтать о Баффи.
Завершился еще один день в бесконечной череде подобных.



Мозг рефлекторно отметил, что песок под ногами горячий, хотя солнце уже село, но Спайк ничего не чувствовал. Точнее, чувствовал столько всего, что не отличал одного от другого. От тяжести вины подгибались колени, душа рыдала в раскаянии. Но самобичевание не позволяло ему окончательно лишиться рассудка, разрываемого на части мыслями и чувствами. И казалось, что следующее мгновение он просто не переживет.
Но каким-то образом, сломленный, истерзанный горем, он не рассыпался в прах.
Он это заслужил.



Воспоминания, проносившиеся в голове, казались более настоящими, чем ускользающий от прикосновения окружающий мир:
тепло и свет во тьме
переплетенные пальцы
слова, которые он уже не надеялся услышать
Резкий голос вырвал его из мира грез.
– Спайк?
– Хммм?
– У тебя рука горит, – в подтверждение слов Ангел указал на его руку.
Уэсли заинтригованно подался вперед.
– Ничего себе, – выдохнул Ганн.
– О, Господи! – Ворох бумаг, которыми лихорадочно взмахнула Фред, прошел сквозь его руку.
Он поднял ладонь к глазам, изучая призрачные язычки пламени, лижущие пальцы. Этого было достаточно, чтобы поверить.
Почти.



Обходя и перешагивая трупы, Спайк приблизился к остальным. Вопрос «помощь не требуется?» умер на губах, когда Иллирия голыми руками разорвала последнего противника.
– Я не прошу о помощи.
– Да. Я заметил.
Спайк посмотрел на Ангела, встретив мрачный непроницаемый взгляд.
– Последнему приему ты научился у Баффи.
– Почему бы и нет. Мы много сражались. Далеко не всегда друг с другом, – улыбка Спайка растаяла. Вот чем она теперь стала? Анекдотом после хорошего удара?
– Я вижу ее в твоих движениях, – отворачиваясь, произнес Ангел.
Нет, все же чем-то большим.



Спайк выронил секиру, резко останавливаясь. Он даже не осознавал, что бежит. Частицы пыли мерцали на свету, танцевали вокруг его ног, оседая на джинсы.
Он опустился на колени, осторожно коснувшись кончиками пальцев того, что осталось от Ангела.
*
Несколько минут спустя, а, быть может, прошли часы, он услышал за спиной шаги Иллирии. Отсутствие других звуков означало, что с чувством утраты она боролась по-своему – кровь за кровь.
– Его бы удивила твоя скорбь.
– Тогда бы нас было двое.
*
– Теперь ты отправишься к ней?
Спайк поднял задумчивый взгляд от наполовину упакованной сумки.
– К кому?
– К своей Истребительнице вампиров.
Он замер.
– Как-то не приходило в голову, pet. Я думал, мы поедем домой. Если там прослышали об Ангеле, то Западное побережье уже превратилось в боевую зону.
– Я справлюсь. А ты найдешь Баффи.
Он покачал головой.
– Слишком поздно, пусть бы я и хотел этого.
Она посмотрела на него.
– Ангел и я были созданы для одиночества. Ты другой. У чемпиона должна быть пара.
Он распрямился.
– Но если она не любит меня?
Казалось, Иллирия готова улыбнуться.
– Ты все равно попытаешься. Потому что всегда так поступаешь. Потому что это ты.