Сложно ль ударить? Ладонью и в грудь?
Деньги за сказки, презренье за похоть,
Я поступила, конечно, не плохо,
Нужно же было его оттолкнуть?

Может ли чувствовать мертвая вещь
Что-то, помимо инстинктов животных?
Что-то, помимо порывов-то рвотных,
Вызвать могла ль эта наглая речь?!

Поцеловать? Не мечтай - ни за что!
Ты мне противен, и знаешь ты это!
Ну и пускай твоё эго задето,
Мне же плевать, а любовь как лото,

Где ты вовек не получишь свой приз,
Так как счастливый не вытянешь номер,
Нет ничего отвращения кроме
В сердце моём. Просто глупый каприз.

Время потрачено зря, разговор
Нам не удался, в нём не было смысла.
Совесть, поверь уж, меня не загрызла
Раз я и слушать не стала твой вздор.

«Смерти я жажду», - какой это бред,
Думать о глупостях злых я не стану,
Я не поддамся ни лжи, ни обману.
Я не такая. Не правда ли? Нет?

Не сомневаюсь, назад своих слов
Я не возьму, получил ты за дело.
И ты не спрашивай: «Как же я смела
Снова унизить чрез пару веков?»

Да, я жестокой бываю порой,
Каменным сердце давным-давно стало,
Сердце остыло, и сердце устало
Жить и бороться?! Нет, то не со мной.

Я повторяю, что ты был не прав.
Кажется только: себе я не верю.
Хочется скрыться и зло хлопнуть дверью,
Морок из праведных истин соткав.

Отгородиться морали щитом
И поделить мир на черное с белым,
Сил не хватало всегда мне быть смелой
И примириться с правдивейшим злом.

Просто ударить, но зло бумеранг,
Несправедливость вернется сторицей,
Будешь страдать, но бинтами из ситца,
Не перевяжешь душевных ты ран.

Будешь рыдать ты взахлёб на крыльце,
Но утешенье искать столь нежданно,
По милой шутке судьбы этой странной
Станешь в сказителе и мертвеце.