У меня давно слипаются глаза.
Мы в засаде уже третьи сутки.
Всё пустить на самотек нельзя.
А взять отдыха одну минутку?
Ученицы уверяют горячо меня,
Что они бодры и что мне можно,
Пусть полчасика, но подремать,
Ну а если и храпеть, то осторожно.
Я им улыбаюсь благодарно. Сплю.
Снится мне один забытый вечер,
Там мужчина мой – его люблю -
Зажигает в своей спальне свечи.
В полумраке спальни он нагой
Словно бы скользит меж те'ней,
Что являются причудливой игрой
Перекрестьем света отражений.
Как он смотрит? Страстно, горячо.
Прикасается ко мне – святыня.
Поцелует ласково меня в плечо.
А в той мне опять живет гордыня.
И она его спокойно оттолкнет.
Это сон? Скорей воспоминанье...
Та же девушка – она легко уйдет,
Не оглядываясь и без "до свиданья".
Но исправить ничего уже нельзя.
Ну а я проснусь с беззвучным криком.
В оправданье уже нечего сказать.
И я буду вспоминать наш миг за мигом.
У меня давно слипаются глаза.
Но я больше спать не собираюсь.
Мне вдруг померещилось, что он сказал:
"Эй, голубка, я тебя ведь дозываюсь".
На плечо легла тяжелая ладонь.
Не стряхнуть. Рука не ученицы.
Я боюсь опять, что это только сон,
И пошире распахну свои ресницы.
В полумраке ночи он красив.
Я касаюсь скул его – святыня.
Он на редкость что-то молчалив.
А в глазах его живет гордыня.
И почти я жду, что оттолкнет,
Отвернется и уйдет – без "до свиданья".
И ухмылка на губах его цветет,
А я с болью жду подобия прощанья...