Вот и кончилась тетрадь, а повесть не дописана,
Прости меня, но...
Обрывается строка, в жизни так бывает,
Что дальше, я и сам не знаю...
Забывается вчера, ни числа, ни имени,
Спаси меня...
Я, что имею - не храню, а потерявши - плачу
А у тебя ведь всё иначе...

Каждый день я искал твой призрачный след
Любви больше нет, беги
Вопреки. Я здесь, я с тобой пока гаснет свет
И стихнут твои шаги...

Вот и кончилась тетрадь,
Ты не поверишь, - мне легко, мне так легко.
Я предаю её огню, пальцы обжигая,
Прощаю Вас и отпускаю…
(К. Меладзе – «Вопреки»)

Он был готов к смерти.
За долгие годы нежизни она уже давно перестала пугать его. Смерть стала той, с кем он был навеки повенчан, его суженой, его единственной судьбой. Спайк не был глуп или настолько наивен, чтобы ждать благоволения Высших Сил. Пусть он и был Чемпионом, трижды спасал мир от Апокалипсиса, сохранил жизнь Истребительнице и ее маленьким фрейлинам, но разве могли такие мелочи покрыть то время, когда он был самым грозным орудием в руках смерти? Что бы о себе не воображал чертов Ангелус, Уильям Кровавый всегда был гораздо опаснее и безжалостнее. Он был одержимым. Однажды задавшись целью, он не отступал, пока не добивался ее всеми мыслимыми и немыслимыми путями. А какое удовольствие он получал от убийства. Сколько невыносимо сладких минут, часов и дней он пережил, по каплям отнимая чужие жизни, наслаждаясь их предсмертной агонией. Нет, он не ждал благосклонности. Не хотел ее.
Баффи говорила, в Раю не было боли, только свет, тишина и спокойствие, умиротворенность. Она говорила, что была счастлива. Он же знал, что его ждут только страдания. Сотни, а может быть и тысячи лет в аду. Искупление длинною в вечность.

Не было никаких звуков, все цвета стерла мгла. Время перестало иметь смысл. Секунды, часы, недели - слились в одно целое. Спайк не ощущал ничего кроме обволакивающей пустоты, но знал, что это все еще он.
Он словно плыл по какому-то незримому течению, его неумолимо тянуло вперед. Он не думал, куда или зачем, просто позволял себе наслаждаться этим неприкосновенным спокойствием, понимая, что ему скоро придет конец. В преддверии Ада он имел право на короткий тайм-аут.

Спайк почувствовал, как что-то изменилось. Сосущее ощущение где-то под ложечкой вдруг стало сильнее, а впереди замаячило темно-зеленое пятно.
Он и не знал, что все это время держал глаза открытыми. Раньше тьма не позволяла что-либо разглядеть, и сейчас он отчетливо осознавал, что тускло мерцающее пятно стремительно приближается. Рывок, и мир вокруг замер.
Спайк напряженно смотрел на пятно, которое начало приобретать более отчетливую форму, превращаясь в танцующие языки пламени. Он невольно вздрогнул, вспоминая, как совсем недавно огонь играл на их переплетенных пальцах, до боли обжигая мертвую кожу. Он невесело усмехнулся, понимая, что эта боль была ничем по сравнению с той, что причинила ему Баффи. Своей жалостью, состраданием, чувством вины она уничтожила его.
«Я люблю тебя».
С какой легкостью три маленьких слова сломили то, что еще было его душой, выпотрошили сердце и бросили к ногам чертовой королевы. Вампир улыбнулся, вдруг осознав, что даже сейчас продолжает себя жалеть. А ведь было время, когда он считал это уделом Персика или Капитана Америки. Должно быть у Саммерс есть особый дар умалять значение мужчин в этом мире, втаптывать их достоинство в грязь и заставлять хмурствовать. И его тоже не обошел стороной синдром Пуфа.
Спайк тряхнул головой, не желая больше предаваться мыслям об Истребительнице. Здесь он будет свободным от нее, но станет заложником собственной совести. Что из этого страшнее, он не знал.
Пламя перед ним полыхнуло зеленым светом и выхватило из темноты худощавое старческое лицо. Вампир отшатнулся от неожиданности, но видение не исчезло. Присмотревшись, он увидел, что свет падает на складки черного балахона, скрывавшего старца. Его невысокую фигуру плотно обнимала тьма, и кроме крошечного освещенного пятачка ничего не было видно.
Спайк почувствовал, как по спине бегут мурашки, когда низкий немного хрипловатый голос разорвал тишину:
- Ты закончил себя жалеть, Уильям Кровавый? Если нет, то предлагаю заняться этим позже. В твоем распоряжении будет достаточно времени, - губы незнакомца растянулись в беззубой улыбке.
Спайк нахмурился и сурово посмотрел на старика.
- Кто ты?
- Проводник, - продолжая улыбаться, прошамкал незнакомец. По-видимому, вампир плохо старался или простым взглядом старикана было не пронять.
- И куда ты должен меня провести?
- Туда, где твое настоящее место.
- Почему я сразу там не оказался? – недоуменно спросил Спайк, ему всегда казалось, что для спуска в Ад экскурсией утруждаться не обязательно.
- Сначала я должен передать тебе послание.
- На две ставки работаешь? – он усмехнулся.
- Ты не слишком-то вежлив, мальчик, - покачал головой Проводник.
Спайк чуть было не захохотал в голос. Кровавый ад! Сколько десятилетий прошло с тех пор, как его в последний раз называли мальчиком? В какой вселенной это было?
Он снова окинул взглядом старца и неожиданно понял, что, сколько бы лет ему ни было, для этого странного человека или духа он был сопливым юнцом.
- Я слушаю.
- Так-то лучше, - удовлетворенно пробормотал Проводник, добавив в полголоса что-то о невоспитанных юных умах и отчаянных сердцах. Спайк счел за благо промолчать и подождал, пока старец снова заговорит.
- Ты прожил короткую жизнь, Уильям. Еще дольше ты просто существовал под властью жестокого демона. Твоя душа многие годы была заточена в своем собственном теле, не имея возможности предотвратить все злодеяния, которые он совершал. Теперь ты умер, и не можешь рассчитывать на то, что попадешь в рай.
Вампир удивленно поднял бровь и уставился на Проводника:
- Но нам всегда говорили, что после обращения, душа вампира отправляется в ад, чтобы искупить все зло, что он совершает на Земле.
Старец склонил голову в заинтересованном жесте:
- Ты осознаешь, насколько ограниченны твои суждения?
- Ну, что вы! До вашего появления я был глух и слеп. Спасибо, что открыли мне истину, Учитель, - фыркнул вампир.
«Скорее бы от него избавиться», - промелькнуло в голове, и он тут же себя одернул, вспомнив, что Проводник умеет читать мысли. Но тот, казалось, не обратил никакого внимания на язвительные слова и невозмутимо продолжил:
- Если после обращения твое тело занял демон, то отлетевшая душа не вправе отвечать за его поступки. С его появлением она должна была исчезнуть. За что ей было бы расплачиваться?
- Я не знаю, - Спайк неуверенно пожал плечами. - Нет, идея с замаливанием грехов мне всегда казалась глупой, но она…
- Оправдывала твои поступки, - закончил за него Проводник. – Ты никогда не задумывался, почему с появлением Истребительницы, ее сестры ты стал другим? Разве демон исчез из твоего тела, Уильям? Разве насилие и убийство приносили тебе меньше удовольствия?
- Нет, - прошептал Спайк, уже понимая, к чему клонит его странный собеседник.
- На самом деле, это как две разных субстанции в одном сосуде. Но с тех пор, как ты повстречал Баффи, демон ослаб. По воле судьбы или случая ты познал неведомые ранее чувства, это дало твоей душе силы сопротивляться ему. Ты смог совершать поступки, о которых раньше бы и не подумал. А что стало тому причиной?
Спайк хмуро посмотрел на старца. Разговор пошел в направлении, которое ему совершенно не нравилось. Зачем стоять тут и рассуждать о том, что осталось далеко позади? Теперь в его нежизни настала новая пора, к чему ворошить прошлое?
Старец продолжал сверлить его взглядом, и вампиру не оставалось ничего, кроме как надломленным голосом ответить на вопрос:
- Любовь.
Проводник с улыбкой кивнул:
- То, что ты, Уильям, так долго принимал за страсть, с самого начала и до конца было только любовью. Твоя душа не была достаточно сильной, чтобы одолеть демона, и он все-таки сохранил власть над разумом. Ты наломал дров, причинил себе и Истребительнице много боли, но только ты смог подарить ей самое большое счастье.
- Нет, я был для нее досадной помехой. Старая любовь не ржавеет. Она всегда ждала только Пуфа.
- Не мели ерунды! Ангел самый большой болван на всем белом свете! – вдруг огорошил его старик.
Вампир невольно расплылся в широкой улыбке и поймал себя на том, что хочет обнять старика и как следует размять его косточки:
- А ты оказывается не такой уж и сноб, каким прикидываешься! Может ну эти Высшие силы? Пойдем, встряхнем Ад? Там наверняка есть покер и виски.
Проводник возмущенно фыркнул, но Спайк успел заметить, как на несколько секунд улыбка осветила морщинистое лицо.
- Тебе не помешало бы научиться манерам, Уильям. Я здесь, чтобы передать тебе послание.
- А я думал, заболтать меня до смерти, - закатил глаза Спайк.
- Негодный мальчишка! Высшие силы пожелали наградить тебя за то, что ты помог предотвратить Апокалипсис.
- Я попаду в рай? – оживился вампир. - Там будут прекрасные девственницы и «Страсти»?
Проводник раздраженно заворчал и ткнул ему в ребра чем-то острым.
- Святые небеса, пусть это дитя угомонится! Мое терпение на исходе!
- Хорошо, я молчу.
Старик бросил на него сердитый взгляд и снова принял степенный вид:
- Прежде, чем отправиться в забвение, у тебя есть три дня. За это время, ты сможешь проститься с теми, кем дорожил больше всего в своей жизни.
- У меня не так много людей, которыми я бы действительно дорожил. И потом, мы все уже сказали наше «прощай».
Он с болью вспомнил полные слез глаза и дрожащие губы.
«Я люблю тебя».
Вспомнил, каким решительным был ее взгляд, как ломался от переполнявших эмоций голос.
«Нет, не любишь».
- Человеческая душа полна загадок, Уильям, - выдернул его из воспоминаний тихий голос старика. - Ты даже не можешь вообразить, на что способен и чего достоин на самом деле. Потрать это время с пользой. Перестань жалеть себя. В конце концов, для этого у нас уже есть Ангел.
Спайк улыбнулся, борясь с подкатывающим к горлу комом, и хотел поблагодарить старика, но тот вдруг неожиданно ткнул ему в лоб крючковатым пальцем, и мир вокруг завертелся.

*****

Проносящиеся перед глазами разноцветные всполохи вдруг замерли и сложились в одну аляповатую картинку. Спайк шумно втянул воздух, пытаясь побороть тошноту, вызванную этой сумасшедшей круговертью. Жадно глотая воздух, он чувствовал, как в висках бешено стучит кровь, а сердце тяжело бухает в груди. Спайк пораженно прислушивался к изменениям, произошедшим с его телом, бормоча под нос то ли проклятия, то ли слова благодарности.
Неужели Высшие силы сделали ему такой щедрый подарок? Три дня быть простым человеком, о таком он и мечтать не смел. И не просто быть живым, а провести последние часы рядом с теми, кого он любил. Нужно немедленно найти Нибблет и Баффи. Неизвестно с какого момента начался отсчет трех отведенных ему суток, незачем было тратить их впустую.
Спайк вдруг сообразил, что не знает, где находится. Увлеченный мыслями о своем неожиданном «оживлении» он не потрудился осмотреться, чтобы выяснить, куда его забросил Проводник. Оставалось надеяться, что ему не придется разыскивать Баффи по всем пятидесяти штатам, чтобы найти в последний момент и героически умереть на руках своей возлюбленной.
Чертыхаясь в полголоса, вампир огляделся. Небольшая комнатка, забитая картонными вывесками и сваленными в небрежные кучи бумажными рулонами, тускло освещенная одинокой лампочкой, свисавшей на голом проводе с потрескавшегося потолка. Воздух был затхлым и пропитанным старостью, маленькие пылинки кружились в беспорядочном танце, попадая под свет лампы. Он пригляделся к вывескам и увидел, что это пожелтевшие театральные афиши: «Тартюф», «Полианна», «Маленький принц», «Гамлет» и еще много других, чьи названия он не мог разобрать.
- Кровавый ад! Только этого не хватало! Это же подсобное помещение театра. И угораздило же так вляпаться.
Его блуждающий взгляд случайно зацепился за небольшой плакат. Он висел в стороне от других афиш, щеголяя свежими типографскими красками. Спайк подошел поближе, чтобы ее рассмотреть. «Праздничный концерт, посвященный Дню всех влюбленных» гласил заголовок. Под ним располагалась фотография танцующей парочки и список исполнителей. Тошнота вдруг накатила с новой силой, и Спайк поморщился, представив, что Проводник мог бы послать его сразу же на это безобразие, и чудесная возможность его избежать канула бы в небытие.
Да уж, у Высших Сил все-таки изощренное чувство юмора. Все эти слова о вечной любви и запредельном счастье и раньше вызывали в нем двойственные чувства трепета и раздражения, а теперь не оставляли за собой ничего кроме ощущения бессильной ярости. Поневоле он начинал понимать Пуфа. Здесь кто угодно станет жалким подобием сопливого педика. Какие муки совести? Просто влюбитесь в бессердечную Истребительницу, и земля станет для вас Адом на ближайшую вечность.
Спайк бросил на злосчастный плакат такой свирепый взгляд, будто тот был повинен в жестокости его мучительницы, и отправился на поиски выхода, чувствуя, что еще немного времени наедине со своими внутренними демонами, и он точно пошлет всех к чертям и проведет уикенд в ближайшем баре.
Выход нашелся на удивление быстро. Вылетев из комнаты, вампир кубарем скатился по ступеням и, распахнув еще одну дверь, оказался за кулисами театра. Его мгновенно оглушила неистовствующая публика, яркий свет рамп ударил по глазам. Спайк по привычке сгруппировался, поплотнее закутываясь в плащ, и сам над собой засмеялся, вспомнив, что теперь свет не представляет опасности. Выработанную веками привычку не так-то просто искоренить.
Все еще посмеиваясь, он присмотрелся к снующим по сцене людям. Глаза понемногу привыкали к освещению, и он с удивлением сообразил, что перед ним готовится к выступлению какая-то музыкальная группа. Его вдруг укололо нехорошее предчувствие. Вампир с нарастающей тревогой рассматривал человека, который сейчас подошел к микрофону. Он перебросился парой слов с гитаристом, но Спайк не услышал слов за шумом зрителей. Внезапно солист повернулся в его сторону, и вампир узнал в нем Наблюдателя.
- Какого черта? Он же должен быть с Баффи и Нибблет!
Он был уверен, что Джайлз ринется в Англию восстанавливать Совет, а выходило, что тот поет на каком-то идиотском концерте любовные песни, вместо того, чтобы защищать двух самых дорогих ему женщин.
Джайлз не обратил на него внимание. Он подал знак другим музыкантам, и они начали играть какую-то мелодию. Разозленный вампир двинулся было к нему, чтобы выяснить, какого черта тот развлекается черт знает где, но ноги словно приросли к полу, когда он услышал негромкий голос Наблюдателя, льющийся из динамиков.

Теперь я не знаю, почему
Она не сказала "Прощай!".
Но мне кажется,
Что я заметил это в ее глазах…*

Он похолодел, едва первые слова песни дошли до его сознания. Спайк рванул назад к спасительной двери, думая только о том, чтобы оказаться как можно дальше от этого проклятого места. Подальше от ублюдков, пославших его сюда и сыгравших эту злую шутку. Ему не нужен их дар, если снова придется проходить, через это. Не сейчас. Не когда он так близок к тому, о чем в тайне мечтал все эти годы, живя в ее тени.

Я знаю в глубине души,
Что в ней есть особый свет,
Сияющий ярко, как прежде,
Даже в самую темную ночь,
И она не может этого отрицать...

«У тебя нет души. В тебе нет ничего хорошего, чистого. Ты мертв внутри. И я никогда не буду твоей девушкой!»
Забыв о своем стремлении бежать, Спайк с яростью ударил кулаком в глухую стену. Не может отрицать? Да эта стерва только этим и занималась последние три года. Когда они патрулировали вместе, спасали Дон или трахались каждую ночь первые месяцы после ее воскрешения. Он знал, что она была спокойна и почти счастлива с ним, но продолжала, как заводная, твердить о том, что не может его любить. Что это неправильно. Что он просто вещь. Даже искра ничего не изменила.

Если она где-то рядом со мной,
Я надеюсь на Бога, что она меня слышит.
Не существует больше никого, кто пробуждал бы во мне такие чувства,
Я чувствую себя таким живым…

Об этом он пел ей под тем проклятым заклятием! Благодаря ей он снова мог чувствовать. Она, как ураган, врывалась в его жизнь и заставляла забывать о том, что он давно мертв. Спайк часто удивлялся тому, что в ее присутствии сердце не начинало биться вопреки всем законам вселенной. Разве есть преграды для любви?

Как бы я ни старался,
Говорят, что все это ложь.
Тогда какой же мне смысл
Раскаиваться в ошибках, совершенных
Из-за страсти, которая не умрет
В моем сердце...

«Спроси меня снова, почему я никогда не смогу полюбить тебя!» Это воспоминание было для него самым тяжелым. Он чуть с ума не сошел, когда понял что пытался сделать. Баффи когда-то давно сказала ему, что простила, но сам себя он никогда не простит.
Спайк с головой погрузился в омут своей памяти, не замечая, что губы, как молитву, шепчут слова снова и снова.

Я надеялся, что она никогда не оставит меня...
Пожалуйста, Боже, поверь мне!
Я обыскал всю вселенную и нашел себя
В ее глазах…

Это всегда была она. Одна и та же песня. Он поставил ту старую виниловую пластинку в день, когда Баффи подарила ему их первый поцелуй. Всего лишь благодарность за спасение Дон, небольшое подаяние страдающему от любви ручному вампиру. Когда Спайк смог самостоятельно, почти не крича от боли при каждом неосторожном движении, добраться до бутылки виски, он включил музыку, чтобы немного отвлечься от мыслей об Истребительнице. Тогда он еще не знал, что заевшая пластинка и песня, которую он крутил ночи напролет, пока она вновь не ворвалась в его одиночество, умоляя спасти Дон, станут его самыми верными спутниками на ближайший год. Так повелось, что Спайк всегда слушал ее в особенно тяжелые дни. Когда у них с Баффи что-то не ладилось, а не ладилось все, когда мир рушился на глазах, и оставалось только искать спасение на дне стакана под надрывные аккорды электрогитары и фортепиано.

И теперь я не знаю, почему
Она не скажет "Прощай!"
Должно быть,
Я видел это в ее глазах.
И теперь, мне кажется, что я
Прогнал свой призрак гордости,
И уже никогда не скажу "Прощай!"

Она никогда не прощалась навсегда. Столько раз пыталась уйти, но всегда оставляла за собой почти незримую возможность вернуться. Крошечную надежду на то, что именно в этот раз все сможет получиться. Они наконец-то будут счастливы.
Голос Наблюдателя затих, и воодушевленный зал взорвался аплодисментами, врываясь в его одиночество. Спайк растерянно огляделся, вспоминая, где на самом деле находится, и столкнулся с шокированным взглядом Наблюдателя. На лице против воли расползлась самодовольная улыбка, когда он понял, что тот шепчет свое коронное «О, Боже». Вампир насмешливо развел руками, будто приглашая обняться, но Руперт, очевидно, уже справился с минутным шоком и, небрежно махнув рукой публике, шагнул за кулису.
- Спайк.
- Наблюдатель, - с усмешкой вторил ему вампир. - А ты, я вижу, неплохо устроился. Любимец публики, - он мельком выглянул за кулису и недобро оскалился. – А этот прикид так заводит тех сорокалетних домоседок, гляди, они прямо рвутся на сцену, чтобы зализать тебя до смерти. Просто ходячий возбудитель для одиноких сердец. Что, решил послать Совет Мастурбаторов и на старость лет вспомнить старые добрые секс, наркотики и рок-н-ролл?
Джайлз, недовольно морщась, выслушал весь бред, что нес его внезапно объявившийся соотечественник. Критически оглядев вампира, он тихо произнес:
- Секс и рок-н-ролл, не говоря уже о наркотиках, больше по твоей части. Что ты здесь делаешь?
- Что я здесь делаю? Что ты здесь делаешь? - сыпал вопросами разъяренный вампир. - Почему ты не с Истребительницей? Где Дон?
- О, Боже. И почему у меня такое извращенное воображение? За что?
- Что ты там бормочешь? Кровавый ад, Наблюдатель, у меня мало времени.
Джайлз строго посмотрел на Спайка, но его вид отвязного панка никак не вязался с суровым учителем, которого он пытался из себя сделать, и вампир снова усмехнулся.
- Почему я просто не могу пожелать, чтобы ты исчез? - вдруг спросил англичанин.
- Потому что Высшие силы в награду за мой великий подвиг отправили меня назад, чтобы я смог встретиться с теми, кто мне был дорог и бла-бла-бла. Мне продолжать, Рупс?
- Очень любопытно.
- Я тебе не пособие по изучению паранормальных происшествий. Так что оставь эти попытки узнать что-нибудь о Высших силах, я их не видел. Просто скажи, где остальные?
- Спайк, - Наблюдатель как-то странно посмотрел на него и по привычке хотел потянуться за очками, - я боюсь, что не смогу тебе помочь.
Ну, разумеется! А когда было иначе? Вампир раздраженно закатил глаза. Ничто не меняется в этом мире. И сколько раз ему нужно было умереть, чтобы эта английская задница начала, наконец, нормально к нему относиться?
- Я понимаю, что я не слишком приятная компания, Руперт, и поверь, мне никогда не доставляло удовольствия, смотреть на твою кислую физиономию. Но раз Власть предержащие так распорядились, боюсь, тебе придется мне помочь. Иначе я не смогу вернуться в ад, а ты в ближайшие три дня - избавиться от моего общества.
- Я не могу помочь не потому, что все еще считаю тебя опасным самоуверенным хладнокровным убийцей, недостойным Баффи.
- Спасибо, Руперт, что снова указал мне мое место, - язвительно прошипел вампир. – Именно сейчас я опасен, как никогда.
Джайлз глубоко вздохнул, возведя очи горе, и твердо произнес:
- Спайк, я повторяю: я не могу и не знаю, как помочь тебе. Высшие силы не отправили тебя на Землю. Ты во сне.
Вампир непонимающе уставился на Наблюдателя.
- Я во сне?
- Именно, - утвердительно кивнул Руперт, начиная полировать свои очки. Где он их только нашел? В карманах своей косухи?
- В твоем сне? – зачем-то решил уточнить вампир.
- Полагаю, что так.
- Кровавый ад! Я полный придурок. Они меня провели! Оживший вампир, как драматично. Три счастливых дня на Земле. Только идиот может купиться на эту утку! Я всегда говорил, что эти оракулы просто подлые жулики!
- А еще ты говорил, что должен попрощаться только с самыми дорогими тебе людьми, Спайк, - подозрительно равнодушным тоном встрял в его гневные вопли Джайлз.
- Говорил, - не замечая подвоха, подтвердил вампир.
- А ты не знаешь, причем тут я?
Блондин прикусил язык, думая о том, что иногда стоит помолчать, а не выкладывать вот так без обиняков все карты. Теперь Наблюдатель вообразит о себе Бог весть что.
- Откуда я могу знать? – оскорблено возмутился Спайк.- Ты у нас здесь штаны в Оксфорде протирал. Расскажи мне, что происходит и почему я, весь из себя живой, как гребаный Морфей, гуляю по чужим снам, вместо того, чтобы быть на Земле? И, кстати, почему ты так уверен, что это сон?
- Потому что еще полчаса назад я был в приемном покое больницы, а ты абсолютно точно был мертвее, чем обычно.
- В больнице? Что-то с… Дон?
- Нет, они с Баффи в порядке, - Джайлз заметил, как вампир облегченно вздохнул и продолжил. – В битве с убервампами Вуд потерял много крови, врачи боялись, что не смогут его спасти. Но все обошлось, спасибо, что спросил.
Битва с убервампами? Значит, прошло всего несколько часов с тех пор как он погиб. А ему казалось, пролетели годы.
Они вздрогнули, когда за занавесом снова зашелся в диком восторге забытый зал. Джайлз отстраненно подумал, что это странно, даже в своем собственном сне не быть хозяином.
- Как все закончилось? – хриплым голосом спросил Спайк, старательно отводя взгляд от наблюдателя.
- Когда школа начала рушиться, мы поспешили убраться подальше. Забрались в школьный автобус и поехали прочь из города. Баффи чудом успела выбраться самой последней. А потом… весь город просто ушел под землю. Он унес с собой жизни Ани и еще девяти Истребительниц. По дороге в Лос-Анджелес скончалась Рона. А уже в клинике умерли еще две девушки. Врачи буквально вытащили Вуда с того света. Насколько мне известно, сейчас он в реанимации. Остальные отделались легкими ушибами.
Спайк, молча, смотрел в сторону, сжимая и разжимая кулаки, словно прямо сейчас был готов снова кинуться в битву с Изначальным. Руперт отлично понимал его. Он сам чувствовал себя виновным в смерти девочек. Стыдился того, что не смог уберечь тех, кто так искал защиты.
- А Нибблет?..
- С Дон все хорошо. Ей немного досталось, но раны несерьезные. Девочка – настоящий боец, - вампир кивнул и напряженно посмотрел на Руперта.
Незаданный вопрос повис в воздухе. Спайк не решался высказать его вслух, сомневаясь в том, хочет ли знать ответ. Будет ли он тем, на что он надеялся?
- Она держится, - мягко произнес Руперт.
Старина Джайлз иногда бывал очень деликатен. Даже слишком. Спайк ожидал другого ответа. Что угодно, что подтвердило бы ее слова, сказанные ему перед смертью. Старательно отрицая их искренность, глубоко внутри он отчаянно хотел верить, что Баффи не лгала. Вампир почувствовал, как снова начинает злиться на нее, на себя. За то, что позволил себе поверить в безоблачное «долго и счастливо». За то, что потерял бдительность и позволил обвести себя вокруг пальца. На миг он вспомнил, что и выбора ему тоже не оставили, но обвинять себя почему-то показалось честнее.
- Спайк, что произошло? Ты что-то говорил о награде Высших сил.
Блондин небрежно передернул плечами.
- Это уже не важно. Свет снова поимел меня, и я не хочу об этом говорить. Но можешь не волноваться, как только я пойму, как управлять всем этим, то сразу уберусь из твоей головы, или где я там оказался.
- Мне кажется, они сами это сделают, когда придет время.
- С чего ты вдруг сегодня такой снисходительный? – насторожился Спайк.
- Ты спас мир, - Джайлз заткнул очки в карман куртки, которые до этого бесцельно вертел в руках, и внимательно посмотрел на стоящего перед ним мужчину. – Я никогда тебе не доверял. Не понимал, почему Баффи позволяет тебе находиться рядом. Или не хотел понимать. Но сейчас я признаю, что ты изменился. То, что произошло между вами, сделало тебя другим человеком. Ты пожертвовал собой, чтобы этот мир и живущие в нем люди смогли увидеть новый день. Я благодарен тебе за это.
- В твоих устах, я выгляжу как настоящий герой, - скривился Спайк, не воспринимая слова Наблюдателя как нечто серьезное.
- Да, так и есть, - Джайлз улыбнулся. – Хоть мне и непросто это признавать. И я благодарен за то, что ты сохранил ее.
Вампиру не нужно было спрашивать, кого Наблюдатель имел в виду. Он лишь хотел добавить, что сначала едва не сломал ее. Если бы Баффи не была такой сильной, все могло бы закончиться иначе. Возможно, она была права, держа его на расстоянии. Он ведь действительно заслужил все это.
Спайк почувствовал, как внутри появилось уже знакомое ощущение. Почему именно сейчас? Что стало спусковым крючком? Может быть, ему открылось некое откровение? Вероятно, оракулы, и правда, сами будут кидать его в чужие головы, как собачонку. А есть ли смысл им сопротивляться?
- Перед тем, как я исчезну, хочу сказать тебе кое-что, Рупс.
- Да? Я слушаю.
- Не позволяй себе и другим допускать даже мысли о том, чтобы предать ее. Вы все, чем она дышит. Ради чего она живет. И если я вдруг каким-то образом узнаю, что вы сделали хоть что-то, что ее сломит, я отыщу каждого, кто причинил ей боль и заставлю пожалеть о том, что вы вообще появились на этот свет. Ты это хорошо усвоил?
Руперт утвердительно кивнул.
- Я не шучу, Наблюдатель. Передай это Щенку и Рыжей. Я найду способ отомстить за нее.
- Я знаю, Спайк. Этого больше не повторится.
Только когда он увидел в глазах Наблюдателя, что тот действительно серьезно отнесся к его угрозе, Спайк позволил себе отдаться невидимому потоку энергии. Облаченная в черную кожу фигура стала медленно расплываться, и вихрь энергии снова унес его в неизвестность. А перед глазами все еще стояла теплая улыбка, которую на прощание подарил ему Наблюдатель.

_____________________________________________
* - песня, которую поет Наблюдатель, в оригинале называется «This I love» группы Guns n’Roses. Использован перевод Веры Брежкуновой


Продолжение следует