Спайк и сам не знал, как очутился возле дома семейства Саммерс. Должно быть, ноги сами принесли его сюда, под знакомое дерево, где он провёл уже столько ночей, что земля у корней была сплошь усеяна окурками.
Он привычно привалился спиной к шершавой коре и достал из кармана пачку. Окна второго этажа были темны, но Спайк и без того знал, что Истребительницы дома нет. Наверное, разминулись. Тогда зачем он здесь?
А так ли важно, если он всё равно не может показаться ей на глаза, не рискуя заполучить в груди лишнюю дырку? И стоять у неё под окнами – единственное, что он может себе позволить?
Иногда он даже жалел, что успел сбежать из лаборатории «Инициативы» прежде, чем ему в голову засунули чип – жалел ровно до того момента, пока снова не вспоминал несчастного, который сбежал после, уже очипованным. Который жрал крыс и кошек и был похож на высохшую мумию, когда Спайк наткнулся на него в одном из канализационных тоннелей. Спайк распылил его буквально из милосердия – чувства, которое он не испытывал, наверное, с ночи обращения. И, кажется, тот вампир с радостью принял смерть – во всяком случае, перед тем как жуткое, покрытое потрескавшейся кожей лицо рассыпалось прахом, Спайк успел заметить на нём некое подобие улыбки.
Впрочем, это не помешало Спайку воспользоваться идеей, чтобы подобраться поближе к Истребительнице. И уловка даже прокатила – на некоторое время. Баффи и её друзья поверили, что он безвреден, поверили, что он готов помогать им за деньги… и он помогал. Или вредил по мелочам, рассчитывая, что, оставшись одна, Истребительница станет уязвимой и подарит ему один хороший день. Один смертельный танец. Так продолжалось, пока он не спалился – совершенно по-глупому, попытавшись убить учёного из этой самой «Инициативы», который и выдал его, разболтав всем, что Спайк – вовсе не такой беспомощный щеночек, каким хочет казаться.
Теперь, вынужденный сменить убежище и прятаться, Спайк ничего не хотел сильнее, чем быть рядом с Баффи. Хотя бы так, как весь прошедший год – на положении мелкого паразита, который иногда может быть полезен. Увы, это стало невозможным. Но он всё равно не мог перестать присматривать за ними – чёрт, даже за щенком и Рупертом, которые откровенно его ненавидели.
Но особенно за самой Баффи и её семьёй – и особенно сейчас, когда их осталось только двое.
Да, он часто ошибался – и, пожалуй, самой большой ошибкой можно считать помощь Дон, которая так хотела вернуть маму…
Точно.
Поэтому он здесь. Проследить, чтобы ничего не случилось.
Шутки с некромантией плохи, знаете ли.
Передумав закурить вторую сигарету, Спайк вынул руку из кармана и начал обходить дом. Сквозь неплотно прикрытые шторы гостиной он видел отблеск свечей и догадывался, что именно там Дон проводит ритуал. Но Джойс – или то, что может быть почти-Джойс – не обязательно должна была появиться тут. Следовало проверить заднюю дверь, и все окна… и всё, что угодно.
Спайк практически замкнул круг, когда в доме закричали. Точнее, на парадном крыльце. Он в три прыжка перемахнул через кусты и клумбы, украшавшие лужайку, и буквально перелетел через ограждение крыльца.
Дверь была распахнута настежь.
Крик повторился – теперь уже из гостиной. Одновременно раздался шум борьбы, потом будто что-то перевернулось, что-то ударило в оконное стекло – и по занавескам вверх поползли языки пламени.
А Спайк стоял, бессильно упершись ладонями в невидимую преграду на пороге. Со своего места он видел только два тёмных силуэта – один отступал к камину, выставив руки перед собой, второй надвигался. Отступала, скорее всего, Дон. Про второго Спайк предпочитал не думать.
– Дон, беги к двери! Вымани её… его из дома! – закричал он.
– Спайк, входи! – был ответный крик.
С облегчением вбежав в холл и ни на секунду не задержавшись, Спайк тут же свернул в гостиную, ухватил нападавше… го за плечо, оттащил прочь.
Дон тяжело дышала, держась рукой за горло.
– Я… я… это мама.
Существо вывернулось из-под руки Спайка, и на миг они замерли лицом к лицу. Неверного света занимающегося пожара хватило ему, чтобы разглядеть.
Да, что-то от прежней Джойс в этом ещё оставалось.
Может, наклон головы. Может, цвет волос и знакомое платье – в котором её, наверное, похоронили, этого Спайк не мог сказать точно. Может даже, черты этого создания напоминали миссис Саммерс, которую он знал.
Вот только у миссис Саммерс никогда не было таких пустых глаз. Серой ноздреватой кожи, покрытой грязью и слизью. Обнажённых острых зубов под расползшимися не то от оскала, не то от начавшегося разложения губами. И, конечно, миссис Саммерс никогда бы не захотела сожрать собственное дитя.
Тварь кинулась на Спайка, он перехватил её, стараясь удержать спиной к Дон, чтобы та больше не видела… Не видела, что она вызвала с того света. Хотя одного взгляда было достаточно, чтобы понять – это зрелище Дон запомнит на всю жизнь.
Оставалось уповать лишь на темноту и испуг, которые, возможно, не дали Дон разглядеть всё подробно.
Чёрт бы побрал вампирское зрение.
Спайк тоже хотел бы забыть увиденное.
Тварь глухо зарычала и вцепилась зубами в его руку, насквозь прокусив плащ и всю одежду под ним.
– Дон, уходи! – может, излишне грубо велел Спайк. – Выйди, пожалуйста, на улицу, – добавил он шёпотом.
И Дон ушла – пятясь, она отступала, будто не решаясь повернуться к ним спиной.
Когда девочка скрылась из виду, Спайк выдрал руку, обхватил существо за голову, крепко зажмурился – и крутанул. Треск позвонков показался оглушительным. Не открывая глаз, он опустил тело на пол. В груди жгло, словно он позабыл там свою зажигалку.
И зудела над ухом мерзкая мысль, что за эту ошибку ему никогда не расплатиться.
– Баффи, погоди! – донеслось от входа.
Спайк открыл глаза и оглянулся. Истребительница вбежала в гостиную. К счастью, её внимание в первую очередь привлекли полыхающие шторы, которые она содрала и затоптала.
– Что ты тут делаешь, Сп… – начала было Истребительница – и захлебнулась словами.
Спайк опустил взгляд. У его ног лежала, распластавшись, Джойс. Кажется, совсем такая, какой он запомнил её живой. Только немного неестественно вывернутая голова говорила о том, что это всего лишь труп.
– Я убью тебя… – не то прошипела, не то всхлипнула Истребительница, вынимая кол.
Спайк отступил, наткнулся на каминную полку и замер, ожидая своей участи. Он не хотел драться. Не теперь, не над телом единственной женщины в мире, кроме его матери, которая относилась к нему, как к хорошему человеку.
Между ними впорхнула худенькая фигурка.
– Баффи, нет! – Дон замерла перед Спайком, широко раскинув руки. – Это я виновата, – рыдала она. – Я хотела вернуть маму… А она… Это была не она.
Дон неосознанно шагнула спиной вперёд, запнулась о тело, шарахнулась прочь… Спайк поймал её и так же неосознанно прижал к себе. И словно бы нарушил что-то, какое-то шаткое равновесие. Дон вцепилась в отвороты его плаща, ткнулась лицом в грудь и беззвучно расплакалась. И всё, что ему оставалось, – это успокаивающе гладить её по спине. Он не знал, как унять эту боль, и беспомощно посмотрел на Истребительницу.
Та стояла, зажав рот ладонью, и смотрела то на них, то на Джойс.
– Господи…
– Прости, – беззвучно ответил Спайк, по-прежнему обнимая Дон.

Он выставил обеих девушек на крыльцо, взяв на себя тяжкую обязанность завернуть тело в подобие савана – под который приспособил уцелевшие занавески. Спайк старался не смотреть. Старался. Но нужно было закончить дело. Поэтому он запомнил всё.
Ставшее чуть одутловатым лицо с заострившимся носом.
Бледную – совсем как у него – но только натянутую, залоснившуюся кожу.
Синюшные пятна на руках.
Выползших незнамо откуда и копошащихся в складках платья белесых червей.
Всё так же обнажённые в подобии оскала зубы – хотя он знал, что это всего лишь знак смерти, не более.
И тем неприятнее было находить в трупе неуловимое, но неумолимое сходство с самим собой.
Спайк вышел из дома, бережно держа на руках свою скорбную ношу. До самого кладбища никто не проронил ни звука – лишь стук шагов обозначал их путь.
В могиле Джойс Саммерс виднелась дыра.
– Я поищу лопату, – глухо сказал Спайк, опуская свёрток на траву.
Баффи обняла сестру и посмотрела на него странным взглядом. Как будто благодарным.

Комья рыхлой земли мягко слетали вниз, закрывая могилу. Закончив работу, Спайк тяжело опёрся на лопату, глядя на свежий холмик. До этой ночи он не навещал Джойс – всё как-то не удавалось.
– Спасибо, – прошелестела Дон, и это встряхнуло его.
Спайк быстро отнёс лопату на место и вернулся – держа в руках тонкий пучок свежесорванных ромашек. Всё, что встретилось ему по дороге. Опустившись на колени, он положил импровизированный букет на землю, будто пытаясь замаскировать эту рану, чёрный круг посреди мирной зелени.
– Покойся с миром, – вот и всё, что он сказал.
И это снова нарушило равновесие – или случилось что-то ещё, что он уже давно не в силах был постичь, потому что Дон внезапно оторвалась от сестры и упала рядом с ним, приваливаясь к его плечу и зарываясь руками в землю. И Спайк снова обнимал её, не зная, что ещё сделать, как помочь – там, где уже ничего не исправить.
– Спасибо, – громко повторила Баффи слова сестры.
И села рядом с Дон.
Так они и сидели почти до самого рассвета.

Дома Баффи немедленно распахнула все окна, чтобы побыстрее выветрить запах гари и разложения. А Дон утащила Спайка на кухню, заставила снять плащ и достала из-под раковины аптечку.
– Это совсем необязательно, – запротестовал было Спайк – и умолк, остановленный упрямым взглядом Дон.
С женщинами Саммерс лучше не спорить.
Дон ахнула при виде окровавленного рукава и потянулась закатать его, но Спайк выудил из аптечки ножницы.
– Можно решить проблему проще, – невесело усмехнулся он, – всё равно рубашка уже испорчена.
Укус выглядел не так уж скверно – смотря с чем сравнивать. Хотя, конечно, зубы мертвецов обычно не самая приятная штука. Рана казалась жутковатой, будто от руки почти отъели порядочный кусок: под бурыми потёками свернувшейся крови угадывались обрывки мышц и проглядывало что-то серовато-белое, подозрительно напоминая кость. Собственно, сам откушенный кусок болтался на жалком лоскутке кожи – видимо, Спайк слишком сильно дёрнул, когда отрывал от себя… это существо. Дон с содроганием приладила его обратно и щедро плеснула антисептиком. Спайк только зашипел сквозь стиснутые зубы.
– Может, зашить? – с сомнением спросила Баффи, склоняясь над кухонным столом.
– Не надо. Просто прибинтуйте – и дело с концом. – Спайк позволил себе чуточку раздражения.
– Почему? – вдруг спросила Дон, обвёртывая его предплечье бинтом.
– Что почему? – не понял Спайк.
– Ты ведь тоже мёртвый. Почему же мама вернулась… такая? Не как ты.
Спайк переглянулся с Баффи.
– Я вампир, – напомнил он. – Совершенно другое дело. Но тебе бы это тоже… не понравилось.
– Значит, – Дон задумчиво склонила голову набок, завязывая на повязке узелок, – значит, есть смерть – и смерть?
– Да.
– Нет.
Одновременно вырвалось у Спайка и Баффи. Баффи молча кивнула, уступая ему право высказать свою точку зрения.
– На самом деле всё очень просто, детка. – Спайк облокотился на здоровую руку. – Есть жизнь и смерть. И ничего кроме. Даже если бы твоя мама стала вампиром вроде меня – это только суррогат. Иллюзия. Пустота. Мы просто паразиты на теле человечества…
Спайк спохватился, что начал говорить слишком заумно, но, похоже, никого это не волновало.
– Неправда, – горячо возразила Дон. – Если бы это была иллюзия, ты бы не стал меня спасать. Ты бы не принёс цветы. Так где же тогда правда?
– Я не знаю, – честно признался Спайк, пожимая плечами. – До сих пор как-то не задумывался.
– Однажды… – Баффи забралась на табуретку рядом с ним, – ты сказал, что, став вампиром, впервые почувствовал себя живым. Может, в этом всё дело?
– То есть… то есть, мама уже не чувствовала себя живой? – Дон явно силилась со всей яростью своих лет постичь вопрос, на который до неё не смогли ответить даже самые выдающиеся философы. – Вот я… я ведь не человек по сути. Я ключ. Но я знаю, что живая. Я помню себя маленькой, хоть это лишь ложные воспоминания. Ты, Спайк… ты не выглядишь таким уж мёртвым.
– Ну спасибо, – усмехнулся Спайк.
– Я не об этом, – отмахнулась Дон. – Так, может, всё дело не в жизни и смерти, а в том, кем мы хотим быть?
– Это слишком сложные вопросы для семи утра, – вздохнула Баффи. – Спайк, можешь сегодня остаться в подвале.

И, наверное, всё могло бы кончиться так просто. И Спайк, несмотря на то, что долго думал над словами Дон, всё же уснул.
Но, проснувшись под вечер, обнаружил, что рядом с ним, пристроившись на узкой раскладушке, мирно сопит Дон. А проголодавшись и надеясь затемно вернуться в убежище и прикончить запасы крови, не смог встать, потому что на другом его плече так же мирно прикорнула Баффи.
И это было именно то место, где Спайк хотел сейчас быть.
Среди живых.