Почему все решили тогда, что мне будет проще всех справиться с потерей? Потому что нас с Баффи и друзьями-то назвать было сложно? Из-за того, что часть меня составляет демон?

Откуда такое половинчатое понимание? Да, её друзья видели мое состояние, но не хотели относиться к нему по-человечески. Это верно, к вампиру по-человечески - абсурд. Черт с ними.
Рыжая, как ни в чем не бывало, попросила спуститься меня в подвал за Баффи-ботом. Кто-то должен был это сделать, так почему не я?

В подвале было темно, однако я не включил свет из-за привычки находиться в темноте. Темнота делает мир иным, обволакивает, в отличие от яркого электрического света, который пронзает и показывает все неточности.
Я знаю, где валяется эта кукла – неживая, как и тело, похороненное в лесу. Жалкое пластмассовое подобие той, которая ушла. Но все равно было страшно, да, страшно приблизиться к ней, ведь бот – точная внешняя копия Баффи, но не она.
А еще говорят, монстры не боятся…

Под ногами скрипнули половицы, в нос ударил запах плесени и ржавчины. Я вижу до боли знакомый силуэт, небрежно накрытый серой мятой тканью. Тогда эта кукла могла меня обмануть. Страсть к Баффи, тяга, желание и, одновременно, её недоступность для меня сводили с ума, и я находил спасение в этом заменителе. Но сейчас все иначе. Тогда я знал, что моя настоящая истребительница… Кровавый ад… Не моя и никогда уже не будет моей… Просто настоящая истребительница, Баффи, она есть в этом мире. Я мог думать и мечтать о ней, питать слабую надежду.
Я не могу снять эту ткань и увидеть пустую оболочку любимой. И просто, как вещь, вынести её в гостиную.
Снова, как тогда, нести её тело… Хотя нет… Тогда это был не я.
Ткань ведь можно и не снимать. Что я и делаю, перенося бота из подвала в гостиную. Я оставляю его там, поднимаюсь по лестнице наверх к Дон и, предварительно постучав в дверь, прохожу в комнату.
Я не хочу, чтобы Дон видела то, что Рыжая пытается починить. Рано, еще слишком рано.
Уиллоу не хочет, чтобы Дон отдали в приют, поэтому, закусив губу и подключив бота к ноутбуку, она изучает программу. Теперь для неё это не бот Баффи и не напоминание о ней, а просто цифры, микросхемы. Умная девушка.
Тем временем я рассказываю Дон о своем прошлом. Ей всегда интересно. Она воспринимает мои истории не как исповедь убийцы, а как страшные сказки, которые я придумал на досуге. Пускай. Главное сейчас - отвлечь девочку.
- Я могла остановить её… - внезапно произносит Дон, отворачиваясь и глядя в окно.
- Не могла, - категорично заявляю я. Мой голос звучит жестко, даже грубо. Так надо, чтобы невозможно было мне возразить.
- У неё был такой взгляд… Который говорил, что она точно знает, что делает, а я… Я просто ей поверила.
***
Боль? Как её описать, с чем сравнить душевную боль? Хотя душевная боль - это только слова. Боль потери, оттого что больше нет в этом мире той, которая заставляла чувствовать тебя живым, невозможно передать словами.
Невольно вспоминаются события давно прошедших дней, то время, когда я был немертв, примерно, два года.
Темное подземелье монастыря, резкий, одурманивающий запах воска. Раздается раскатистый голос, читающий что-то на латыни. Тогда я впервые попал в крупную переделку. Считал себя сверхсильным, и моя самонадеянность сыграла со мной злую шутку. Монахи-инквизиторы, как они себя называли, легко поймали меня. В отличие от охотников или истребительниц, они были поглощены идеей. А это хуже всего.
Идея была проста - очистить создание ночи прежде, чем свергнуть его в ад. Странная логика, не правда ли? Зачем очищать, если мне и так прямая дорога в ад? Но с прикованными руками и ногами и с железными скобами во рту спорить с ними не очень-то получалось.
Это была группа мужчин, помешанных на религии, или просто сумасшедших садистов. Разницы не чувствуешь, когда находишься в их руках.
Но о сути, о боли. Эти уроды решили напоить меня святой водой. Что у них и вышло. Так вот, боль – слишком слабое определение того чувства, когда легкие сгорают, а кожа изнутри плавится, и тебя выворачивает наизнанку. И даже крик не может сорваться с губ, вырваться из выжженной гортани. Невозможность кричать от адской боли – это самая изысканная пытка.
Вот и сейчас то, что я испытываю, похоже на те давние переживания. Близко, очень близко, но и тогда было легче, так как знаешь, что рано или поздно это кончится. Одно из двух: или они тебя убьют, или твоя семья придет за тобой. Конечно, в итоге Ангелус наведался в монастырь. С подачи Дру, естественно.
Но сейчас боль нестерпима и сильней еще и оттого, что не знаешь, когда она кончится. Нескончаемый поток святой воды в горло.
Закрываю глаза, вспоминаю каждое своё действие в той бойне. Каждое движение, удар… Пытаюсь переиграть, свести все к одной цели – Баффи и Дон живы. Это как пазлы, которые соединяются словами «а если бы…». Так, только так, представляя, что старшая Саммерс жива, я наконец-то могу уснуть. Чтобы проснувшись, столкнуться с адской действительностью.
***
Она пришла ко мне в склеп. Пустые глаза, усталый взгляд, как-будто вырвалась из мышеловки. Пришла искать поддержку? Спокойствие? Сейчас это все неважно. Важно то, что Баффи пришла ко мне.
- Я хочу, чтобы ты знала - это я спас тебя. Не тогда, это не считается. Но после... каждую ночь после этого я снова и снова видел это. И каждый раз делал все иначе. Много раз, все время по-разному. Каждую ночь я спасаю тебя.