Ночь накрыла шумный город своим тёплым и мягким покрывалом. Звёзды, вышедшие посмотреть на жителей планеты Земля, призывно светили всем прохожим, как бы говоря: «Идите к нам». Луна, такая важная и спокойная, проливала немного затуманенный свет на Лос-Анжелес. Город, такой шумный и деловой днём, сейчас, казалось, уснул окончательно. Лишь очень редкий прохожий мог налюбоваться красотой ночной жизни. Это было по истине удивительно: светлячки, прятающиеся в зелёной и пушистой траве, пытались посоревноваться в своей яркости со звёздочками на тёмном небе; фонари, проливающие свой лучистый свет, собирали возле себя целое столпотворение мелких насекомых; призывно мигающие вывески круглосуточных магазинов, всевозможных ресторанов и баров, всё-таки оставляли городу деловой вид, показывая, некую цивилизованность.
Но девушку, которая могла всё это наблюдать, не интересовала красота природы и города. Её мысли были где-то очень-очень далеко. Там, где реальность плавно переходит в сладкие мечты и грёзы; там, где самые заветные желания почти превращаются в реальность, но, встретив на пути жестокие преграды жизни, так и остаются в заоблачном и далёком мире.
Хрупкая одинокая девушка ровным шагом направлялась в неизвестность. Золотистые волосы развевались на назойливом и немного холодном ветру. Лёгкая кофточка, облегающая тело, не оставляла его хозяйке абсолютно никакого тепла. Светло синие джинсы облегали бёдра, нисколько не стесняя движения. Беспристрастное лицо упрямо встречало порывы ветра. Дрожащие губы, мокрые от слёз щёки… и глаза. Мягкие, нежные, зелёные глаза. Казалось, что они бросали вызов всему миру, говоря: «Попробуй, победи меня. Я уже ничего боюсь, жизнь столько раз делала мне больно, столько раз рушила мои мечты, столько отняла у меня близких людей. Мне уже ничего не страшно».
Но, это была лишь самая малая часть эмоций. Взгляд и мягкий свет этих зелёных глаз просто не мог вместить в себя все переживания, все чувства. В душе Баффи Энн Саммерс сегодня оборвалась последняя ниточка. Последняя ниточка надежды на счастье, последняя ниточка веры. Почему именно сегодня? Просто, уже хватит. Душе надоело постоянно подчиняться разуму и здравому смыслу, надоело слушать только правильный голос. А где же то, что говорит сердце?
Сердце уже слишком давно молчало. А что оно могло сказать? Маленькое беззащитное сердечко лишили почти всего, что было ему так дорого,… Сначала ангела, сердце то помнит и чувствует всё. Оно помнит одинокие вечера, проведённые в ожидании самого близкого и дорого человека; вечера, проведённые в ожидании поддержки и понимания. С детства маленькому сердечку не хватало тепла и ласки, которое получает большинство детей…
Затем мама,… Эти воспоминания были намного ярче: память резала на куски все мыслимые и немыслимые надежды. Картина, представавшая каждый раз, как только сердечко вспоминало милое для него имя – Джойс, убивала всё живое в душе. Казалось, ещё тогда надежда умерла, мечты были разрушены,… Снова был потерян дорогой, милый и родной человечек. Больше никогда не услышать её голос, больше никогда не почувствовать ласковые объятия, успокаивающие в самые трудные моменты жизни,… Больше не жить рядом с ней, рядом с лучшей матерью.
Тоска и боль резали сознание, душили сердце и ранили душу. Но, тогда, ей помог тот самый единственный. Тот, кто может быть рядом всю жизнь, тот, кто всегда поймёт, простить и поддержит. Её самый единственный Спайк. Он помог пережить страшную смерть, он помог вновь биться сердцу, вновь возродить надежду в душе. Спайк просто был рядом. Обнимал, защищая от всех страшных бед и напастей; целовал, пытаясь заглушать боль; утешал, пытаясь освободить родную и любимую от страданий…
Но, теперь и его нет рядом. И это счастье бедное сердечко потеряло. Оно цепко хваталось за него, как за спасательный круг, но… но, не вышло. Вновь построенные мир счастья разрушился в считанные мгновения. Моменты радости перестали иметь какой-либо смысл…
Кажется, что радости для Баффи Саммерс в мире не осталось просто. Но, она и не просила радости. Она просила простого утешения и понимания. Кто даст ей его? Близкие? «Мои милые… Уиллоу, Донни… Вы – единственное, что у меня осталось, вы – моя единственная жизнь. Но, это уже слишком. Я не могу постоянно загружать их своими проблемами, не могу постоянно просить их помочь мне… Я уже представляю себе Уилл, бегущую на кухню в поисках какой-то успокаивающей травы. Как она заварит пахучую смесь под гордым названием «травяной чай», как она суетливо подбежит ко мне, пытаясь согреть своими объятьями,… А Дон… Донни побежит доставать тёплое и пушистое одеяло. Накроет им, и станет уверять, что жизнь – вещь прекрасная, жизнь дана человеку, чтобы радоваться каждому новому дню. А тёмные глаза, говорящие сами за себя: «Всё будет хорошо. Пусть сейчас солнышко зашло за тучи, но скоро оно снова постучит к нам в окошко своими светлыми и жёлтыми лучиками»… Нет, домой я не пойду. Уиллоу должна пожить и своей жизнью. Наверняка, она сейчас сидит на диване в обнимку с Озом, заботливо обнимающем и крепко целующим свою родную и любимую жену. Донн, наверное, упорхнула на очередное свидание в поисках безграничного счастья и неземной любви».
Кудрявые и пушистые тучи закрыли собой полную луну. Окутав её нежным покрывалом, они, казалось, дарили ей умиротворяющее спокойствие, от которого луна начинала изливать на город более ясный и уже не такой затуманенный свет.
«Почему рядом со мной нет такого человека, который бы закрыл меня от всего? Нет, он есть… но, его нет рядом. Я сама прогнала его, сама отвергла. Господи, ну почему же всё так? Спайк… Даже его имя вызывает такую бурю эмоций и переживаний, что хочется просто оказаться в каком-то неясном беспамятстве,… Перегидрольный вампир,вечно полный острот и колкостей, неподражаем в бою. Почему он не поверил те слова и сейчас вонзались в серце как острый кинжал. Почему сейчас я боюсь идти к нему… но, ведь я хочу этого… Хочу, чтобы он снова обнял меня, прижал к своей широкой груди и… и просто успокоил. Где же ты сейчас, милый?»
Она остановилась, как вкопанная, перед дверьми огромнейшего здания. Подняв глаза вверх, она цепким взглядом отыскала окно… окно её любви. Ведь он сейчас там, сидит, наверное, заглушая тоску одиночества большими глотками виски. Баффи ясно себе представила его усталый взгляд, отражающий в себе лишь пустую и необоснованную надежду; в темноте комнаты его лицо кажется зловещим, но, в том же время каким-то родным и добрым. Всё это сейчас там, наверху, в одной из квартир этого высотного здания.
«Спайк,… Спайк,… я больше не могу так жить. Я просто уже не могу,… Мы, должны понять, что мы нужны друг другу…».
Резкий и пронзительный гудок какой-то проезжающей мимо машины, заставил вернуться разум и мысли в подобающий порядок. Разум снова взял контроль. Но, это продлилось лишь несколько секунд. Сердце, чувствуя, что ему осталось совсем немного, решила побороть своего главного противника – здравый смысл – хотя бы напоследок.
«А что мне терять? Хуже всё равно уже не будет,… хуже уже просто быть не может…».
Она открыла двери, протискиваясь в тёплое помещение. Охранник спал на своём рабочем посту, что было Баффи, несомненно, на руку. Нажав на кнопку вызова лифта, истребительница в какой-то немного смешной нерешительности перебирала в руках края своей кофты. Наконец, через минуты две, лифт дошёл до нужного этажа, и открыл двери, впуская в себя девушку, прохладный ветер и почти умершую надежду.
Несомненно, для Баффи это была самая долгая поездка на лифте. Каждая секунда в лифте казалось часом, проведённым в маленькой птичьей клетке.
Но, вот лифт остановился,… послышался щелчок,… двери открылись. Баффи, набрав в грудь воздуха, как перед прыжком в воду, неуверенно шагнула в темноту. Лифт закрыл свои приветливые дверцы, назад теперь уже точно пути не было. Баффи немного осмотрелась. Боясь поворачивать голову в сторону, она быстренько оббежала всё помещение глазами. Не найдя там того, кого надеялась найти она тихо позвала:
- Спайк, - свой собственный голос показался ей каким-то неродным. Он был дрожащим, низким и немного охрипшим от холодного ветра и горьких слёз. Когда через минуту ответа не последовало, Баффи сделала ещё один шаг в глубь комнаты и снова позвала, - Спайк, - теперь её голос был уже более уверенным.
- Истребительница? Что ты здесь делаешь? – голос, раздавшийся слева от неё, немного напугал Фиби. Он был таким родным, таким любимым, таким близким, но, в тоже время, таким незнакомым и далёким.
- Я…, - Баффи повернула голову, чтобы разглядеть обладателя голоса. стоял, прислонившись к косяку, и странно смотря то ли на Баффи, то ли куда то сквозь неё,… А, может быть, прямо в сердце и душу? – Я пришла поговорить.
- Поговорить? - Спайк удивился буквально всему: приходу Баффи, её странному неродному и холодному голосу. А теперь она сказала, что хочет поговорить. – О чём?,luv. - он попытался ответить ей несколько грубо и небрежно, как бы давая ей понять, что всё это ему мало интересно. Но, увидев её заплаканное лицо, тысячу раз пожалел об этом. Заглянув в её растерянные, полные слёз глаза, Спайк почувствовал, как его небьющееся сердце сжимается в комок от жалости. Ну, как он мог так сказать ей? Как он мог разговаривать с ней таким тоном? Баффи отвернула своё личико от Спайка.
- Да, ты, наверное, прав неочем…, - с этими словами она развернулась к дверям лифта, ощущая невыносимую боль и пустоту пронзающую сердце.
- Нет, нет, - она услышала позади себя торопливый голос. Снова развернувшись, она чуть не наткнулась на Спайка, - Нет, - повторил он ещё раз, - Что-нибудь случилось? – в его голосе слышались безграничная любовь и забота, нежность и ласка. Он посмотрел на неё сверху вниз, попытался поймать взгляд её родных глаз.
- Нет, просто,… просто я хотела поговорить с тобой, - слова давались ей с очень большим трудом, - о нас.
- О нас? – у Спайка в голосе читалось искреннее удивление, а в глазах засветился лучик сумасшедшей надежды.
- Да. Я хотела тебя спросить,… Почему всё так? Почему так… так жестоко? Мы ведь любили друг друга… и сейчас любим,… то есть… я люблю, - Баффи замолчала, как будто бы споткнувшись. Несколько минут абсолютного молчания дали Баффи силы снова говорить, - неужели нам и, правда, не судьба?
- Нет, - Спайк оборвал любимую, - Нет, - повторил он уже более мягко, - если бы нам была не судьба, то мы бы никогда и не встретились.
- Тогда что?
- Не знаю, - Спайк ответил чистую правду. Его рука осторожно легла на голову самой любимой им женщины на свете. Пальцами он начал перебирать её всё ещё холодные от ветра волосы, - Ты замёрзла? – Спайк задал чисто риторический вопрос.
- Угу, - Баффи буквально сходила с ума от близости любимого человека и невозможности прикоснуться к нему. «А что мне мешает? Он здесь, он рядом…» - с этими мыслями Баффи осторожно обняла Спайка за талию, прижимаясь к нему всем телом. Заключив его в кольце своих нежных объятий, Баффи зажмурилась, и солёные слёзы потекли из усталых глаз.
- Ну, не плачь,… тихо,… всё хорошо, - Спайк сначала просто опешил оттого, что любимая прижалась к нему. Но, потом, почувствовав её слёзы, он закрепил её объятья своими, мягко прижав самое ценное сокровище всей его жизни, - Милая, пожалуйста, не плачь. Ты же знаешь я не выношу твоих слёз, - он ласково поцеловал любимую в макушку, - Не плачь, - Спайк аккуратно повернул её лицо к себе. -Баффи слегка улыбнулась всё ещё дрожащими губами. Посмотрев ему в глаза, она вдруг ясно поняла, чего ей не хватало уже столько времени, она поняла большую часть причины своих страданий. Когда Спайк накрыл её губы своим нежным ненастойчивым поцелуем, она поняла, что больше ничего и не надо… Когда сладкий поцелуй закончился, оба влюблённых стояли смотря друг другу в глаза. Он смотрел в мягкие и нежные, полные любви. А она в яркие и безбрежные, как океан. У обоих уже ничего не осталось, кроме вечной и всепоглощающей любви, - Я тебя люблю, котёнок, - прошептал он тихо ей на ушко.
- Я тебя тоже люблю, - она уткнулась лицом ему в шею, - не уходи больше никуда. Никуда и никогда. Я не могу жить без тебя.
- Я никуда не уйду, обещаю, - и он снова поцеловал её. Уже более настойчиво и страстно.
А сердечко, которое уже и не надеялось на чудесное спасение вдруг начало биться с новой силой. Спасённое, оно почувствовало счастье, ослепительное и безграничное счастье. «И это всё, мне нужен только он. Только если он будет рядом, мне нечего бояться, только если он будет рядом, я буду счастлива. Только он…» - радостно выбивало оно своим тихим и уже спокойным стуком.