Ангел. Первый. Во всех смыслах. Первый парень, первая любовь, первый мужчина. Никогда не смогу, да и кто сказал, что хочу, забыть его. Это невозможно. Он всегда будет со мной, в моем сердце. Та, шестнадцатилетняя Баффи, всегда будет любить его. Хотя нет, почему я говорю о себе в третьем лице... Я тоже всегда буду любить его. Может не так, как раньше, но все же… Это не могло длиться вечно, мы не вечны, он, может, да, но не я. Ему нужна та, которую он сможет оберегать, защищать, любить. А меня нельзя любить – это как проклятие... Да и, в конце концов, мне всегда нужен будет секс. Пусть это довольно примитивно, но так и есть.
Райли. Второй. И, как ни странно, тоже во всех смыслах. Второй серьезный роман, вторая любовь, пусть даже не такая, как к Ангелу. Второй после меня…вот в чем была, есть и будет проблема. Он всегда был вторым в бою. Он просто человек, пусть и солдат. Если бы он остался, а не уехал, он бы погиб, а этого я бы себе никогда не простила. Я любила его по-своему. Он надежный, ответственный. В свое время, это давало мне стимул: не нестись сломя голову убивать вампиров и других демонов, а обдумать план, всевозможные подходы и отходы. Но…моя сущность всегда рвалась наружу. В этом и есть вся я – Истребительница. Сильнее, умнее, ловчее, быстрее. А Райли всегда на втором плане. Его угнетало это. Он быстро сломался. И уехал. Но сейчас, я ему за это благодарна.
Спайк. Уильям. Эту часть моей жизни невозможно передать простыми словами. Все они должны выражать эмоции…Бурю, ураган эмоций. Говорят, от любви до ненависти один шаг. А от ненависти до любви целых шесть лет. Если бы я призналась раньше, если бы была добрее, мягче…сколько этих «если бы» возникало с того дня… Возможно, все было бы по-другому. Может, не по-другому, но не было бы настолько больно. Боль не обжигала бы сердце снова и снова, каждый день, каждую минуту, каждую секунду… Не поверил…и в этом виновата я сама…Я и сама тогда не верила, что он спасет мир ценой своей собственной жизни. Именно жизни, потому что он был самым живым из всех, кого я знаю. Был. А теперь его нет. Он ведь так любил свою нежизнь… Никогда в этом не признавался, но я видела это, знала. Я сейчас очень часто вспоминаю тот первый день, когда мы встретились на заднем дворе «Бронзы». Я только сейчас осознала, что во мне проснулись тогда одновременно страх, удивление, робость и, как ни странно, симпатия. И с каждым годом, при его появлении, список этих чувств увеличивался. Последнее, что я могу приписать туда – это любовь. Сильная, безграничная, разрывающая меня изнутри, причиняющая почти физическую боль, любовь. Теперь я понимаю, почему он говорил, что не перестал бы меня любить, даже если бы захотел. Вплоть до последней минуты, я не могла дать название этому чувству, а когда заглянула в его глаза, осознание пришло ко мне. Просто, в одну секунду я поняла, что люблю его. А он не поверил… Может это и к лучшему. Боже, как мне хочется попросить прощения за всю ту боль, которую я ему причинила, за все слова, что говорила. Когда он приходит ко мне во сне, я говорю ему, что мне жаль, что я вела себя как последняя сука и еще я говорю ему, что люблю его. Он верит всему, прощает все, но не верит последнему. От этого еще больнее.
Первые несколько дней, после победи над Изначальным, я была рада, да, мне не хватало его, но я была в какой-то мере счастлива… Но когда осознание того, что он больше никогда, НИКОГДА ко мне не вернется, пришло, то первым моим порывом было уйти, навсегда уйти. В тот момент меня остановила Донни. Она умоляла меня не делать этого, плакала, почти билась в истерике. Потом был разговор, долгий, в котором я выложила ей все, что я чувствовала, все, что думала, о чем мечтала, чего хотела… Она стала самым близким человеком для меня, потому что только она понимала меня. Ведь Спайк был дорог не только мне, но и ей. Он любил ее, как младшую сестру, но всегда относился к ней как взрослой. Как же нам его нехватает…
Зачем я все это пишу? Да затем, что все еще надеюсь, что когда-нибудь он прочтет это, поверит… Глупо? Может быть. Но ведь надежда умирает последней. Поэтому я живу, ради него, за него, для него, вместо него. Когда-нибудь мы встретимся, мы обязательно встретимся, может не здесь, не в этом мире, но мы встретимся.